– Помню…
Пот стекал по лбам. Несколько человек трудились, составляя прощальные письма домой и подцепляя стилом готовый растаять воск.
– А дальше что, сержант?
– Дальше, сынок, мы вернемся домой героями.
– М-м…
Ветераны сидели, флегматично привалившись к деревянным стенам. Автокл беспокойно заерзал, что-то еще не давало ему покоя.
– Мама сказала, чтобы я возвращался со щитом или на щите.
– Отлично, сынок, отлично. Вот что значит настоящий боевой дух.
Сержант уставился в смрадную тьму.
Спустя еще немного кто-то заиграл на губной гармошке.
* * *
Птаклюсп на мгновение отвлекся от происходящего внизу, и вдруг над ухом у него раздался голос:
– Это ты, строитель пирамид?
В бункере появился еще кто-то, с ног до головы в черном, двигающийся так бесшумно, что по сравнению с его шагами кошачья походка звучала бы оглушительно, как человек-оркестр.
Лишившись дара речи, Птаклюсп только кивнул. Слишком много потрясений за один день.
– Выключи ее. Выключи немедленно.
– Ты кто? – осведомился Птаклюсп 2-б.
– Меня зовут Теппик.
– Как царя?
– Да. Как царя. А теперь давай, гаси ее.
– Но это же пирамида! Ее нельзя погасить! – вскричал Птаклюсп 2-б.
– Ладно, тогда зажги.
– Мы уже пробовали. Прошлой ночью. – 2-б указал на расколотое навершие. – Пап, разверни Два-а.
Теппик взглянул на плоского близнеца.
– Это вроде плаката на стену? – спросил он наконец.
Птаклюсп 2-б опустил глаза. Теппик проследил за его взглядом и увидел, что стоит почти по колено в зеленой поросли.
– Извините, – буркнул он. – Забыл отряхнуться.
– Ужасная штука, – заметил 2-б, приходя в состояние крайнего возбуждения. – Знаю, у меня тоже были бородавки, ничем их не выведешь…
Теппик присел на треснувший камень.
– Для чего это? – удивился он. – То есть зачем оно покрыто металлом?
– Чтобы пирамида горела, надо, чтобы навершие было остроконечным, – растолковал 2-б.
– И все? А это золото?
– Это электрон – сплав золота и серебра. Навершия всегда делаются из электрона. Теппик счистил фольгу.
– Похоже, тут не все из металла, – сказал он с мягким упреком.
– Да… м-м… – замялся Птаклюсп. – Мы решили, что фольга будет не хуже.
– А вы не могли бы использовать что-нибудь подешевле? Например, сталь?
Птаклюсп криво усмехнулся. Неудачный выпал день, душевное равновесие превратилось в далекое воспоминание, но в некоторых фактах он был фактически уверен.
– Сталь выдержала бы год-два от силы, – пояснил он. – Учитывая влажность и прочее. Пирамиды осталась бы без навершия. На двести-триста раз хватило бы, не больше.
Теппик приложил ухо к пирамиде. Она была холодной и гудела. Ему показалось, что за основным шумом он слышит слабый, но растущий звук.
Пирамида громоздилась над ним. На это Птаклюсп 2-б мог бы сказать, что причина здесь в том, что стены наклонены под углом точно в 56 градусов и это создает определенный эффект, из-за которого пирамида кажется больше, чем есть на самом деле. вероятно, он употребил бы такие слова, как «перспектива» и «виртуальная высота».
Черный мрамор был гладким, как стекло. Каменотесы потрудились на славу. В зазор между переливающимися, поблескивающими плитами едва можно было просунуть кончик ножа. Но все-таки можно было.
– Ну что, попробовать разок? – риторически вопросил Теппик
* * *
Куми рассеянно грыз ногти.
– Огонь, – изрек он. – Вот что их остановит. Они легковоспламеняющиеся. Или вода. Может, они растворятся.
– Они разрушили несколько пирамид, – напомнил верховный жрец Джафа, Коброглавого Бога Папируса.
– Люди всегда воскресают в дурном настроении, – заметил другой жрец.
С растущим изумлением Куми следил за приближающимся воинством.
– Где Диос? – наконец спросил он. Бывшего верховного жреца вытолкали из толпы.
– Что мне им сказать? – вопросил Куми повелительно.
Было бы неточностью заявить, что Диос улыбнулся. К улыбкам ему не часто случалось прибегать. Но углы губ его искривились, глаза наполовину скрылись под бровями.
– Скажи им, что новое время требует новых людей. Или что пора дать дорогу молодежи со свежими идеями. Или что они вышли из моды, устарели. Или все сразу.
– Меня же убьют на месте!
– Сомневаюсь, чтобы они мечтали видеть тебя в качестве вечного компаньона.
– Но ты еще верховный жрец!
– Почему ты не хочешь поговорить с ними? Не забудь сказать, что все они будут ввергнуты в Век Кобры или как там его, где только вопль и скрежет зубовный.
Диос вручил Куми посох.
Куми почувствовал, как взгляды всех братий и сестрий устремились к нему. Он прокашлялся, поправил на себе одеяние и повернулся к мумиям.
Они пели, произносили нараспев одно и то же слово, повторяя его вновь и вновь. Куми не мог разобрать его, но казалось, что именно оно приводит их в такой гнев.
Он поднял посох. В плоских сумерках резные деревянные змеи выглядели совсем как живые.
* * *
Богов Плоского мира – речь идет о великих, общепризнанных богах, которые действительно обитают в Дунманифестине, местном эквиваленте Валгаллы, на вершине самой высокой горы, где проводят время, наблюдая за мелкими причудами смертных и сочиняя жалобы по поводу того, что наплыв Ледяных Великанов отрицательно сказывается на стоимости небесных владений, – так вот, богов Плоского мира всегда восхищала человеческая способность говорить самые неподходящие вещи в самый неподходящий момент.
Дело даже не в явных ошибках типа надписей «Совершенно безопасно» или «Рычит, но не кусает», а в тех самых незатейливых на вид фразах, которые в деликатных ситуациях могут произвести эффект стального бруска, попавшего в лопасти шестисотшестидесятимегаваттной турбины, что вращается со скоростью 3000 оборотов в минуту.
И знатоки присущей всему человечеству тенденции думать задним местом там, где следовало бы подумать головой, согласятся, что, когда конверты членов жюри будут вскрыты, реплика «Прочь отсюда, мерзостные призраки!» в элегантном исполнении Уфа Куми окажется претендентом номер один на самое идиотское приветствие всех времен и народов.
Первый ряд предков остановился, но потом еще подвинулся вперед под напором наседавших сзади.
Царь Теппицимон XXVII, который с общего согласия остальных двадцати шести Теппицимонов был избран спикером, отделился от толпы и, ковыляющей походкой приблизившись к Куми, схватил его за трясущиеся руки.
