Тень исчезла. Полли вглядывалась в лес, но вечерний свет уже слабел, и между деревьев ползли сумерки.
— Это волк, — сказал Джекрам.
— Вервольф? — уточнила Полли.
— С чего ты взял?
— Сержант Тауэринг сказал, что в отряде вервольф. А я уверен, что нет. Мы бы это уже выяснили. Наверное, вервольфа видел Тауэринг и его люди.
— В любом случае тут ничего не поделаешь, — сказал Джекрам. — Серебряная стрела не помешала бы, но где ж ее возьмешь.
— А ваш шиллинг, сержант?
— Думаешь, можно убить оборотня кусочком олова?
— У вас есть настоящий шиллинг, сержант. Вы его носите на шее вместе с золотым медальоном.
Если уверенность Уолти гнула железо, то взгляд Джекрама его плавил.
— Не твое дело, Перкс, что я ношу на шее. И если кто-нибудь попытается забрать у меня шиллинг, я буду пострашнее вервольфа. Понял?
Он смягчился, увидев испуганное лицо Полли.
— Когда поедим, пойдем дальше и найдем для отдыха местечко получше. Там, где проще обороняться.
— Все устали, сержант.
— Поэтому я и хочу, чтобы вы были на ногах и при оружии, если наш гость вернется с друзьями, — сказал Джекрам.
Он проследил взгляд Полли. Золотой медальон вновь выскользнул из-за ворота и виновато покачивался на цепочке. Сержант поспешно сунул его обратно.
— На память… об одной девушке, — сказал он. — Не спрашивай. Это было очень давно.
— Я ни о чем и не спрашивал, сержант, — отступив на шаг, произнесла Полли.
Джекрам опустил плечи.
— Верно, парень. Не спрашивал. И я тоже тебя ни о чем не спрашиваю. Хорошо бы нам раздобыть для капрала кофе.
— Согласен, сержант.
— А наш руперт мечтает о лавровом венке, Перкс. Такой-разэтакий герой, навязался на нашу голову. Ничего не соображает, драться не умеет… никакого прока, черт возьми. Он только и думает о героической последней схватке и о медали, какую пошлют его старушке матери. Я пережил несколько героических последних схваток, парень, и вот что тебе скажу: это просто бойня. Блуз ведет вас на смерть, помяни мое слово. Что вы тогда будете делать? Да, нам пришлось разок-другой подраться, но это еще не война. Думаете, у вас хватит силенок выстоять, когда встретятся сталь и плоть?
— Вы ведь выстояли, сержант, — ответила Полли. — Вы сказали, что пережили несколько героических последних схваток.
— Да, парень, но сталь была в руках у меня.
Полли шагала обратно по склону. А мы ведь еще даже не добрались до Кнека, думала она. Сержант вспоминает девушку, которую когда-то оставил… ну, это нормально. Холтер и Тьют думают только друг о друге… ничего удивительного, после Работной-то школы… а что касается Уолти…
Полли задумалась, выжила бы в Школе она сама. Огрубела бы, как Холтер, или наглухо замкнулась изнутри, как те безымянные служанки, которые приходили, уходили и работали что есть сил? Или, может быть, она превратилась бы в подобие Уолти и нашла потайную дверь в собственной голове? «Пускай я ничтожна, но я говорю с богами».
…Уолти сказала, что не имеет в виду трактир. А разве Полли говорила ей про «Герцогиню»? Нет. Впрочем, она рассказала Холтер. Вот и объяснение. Все понятно. Холтер, должно быть, обмолвилась при Уолти. Ничего странного… не считая того, что с Уолти почти никто не разговаривал, потому что это было очень трудно. Она держалась слишком напряженно и скованно. Но это — единственное объяснение. Ну да. Иных просто не должно быть.
Полли вздрогнула и вдруг поняла, что кто-то идет рядом. Она подняла глаза и застонала.
— Ты ведь моя галлюцинация?
— ДА. ВЫ ВСЕ В СОСТОЯНИИ ОБОСТРЕННОЙ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ, ВЫЗВАННОЙ ОБЩИМ ПСИХИЧЕСКИМ СОСТОЯНИЕМ И НЕДОСТАТКОМ СНА.
— Если ты — галлюцинация, откуда ты это знаешь?
— Я ЗНАЮ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ. Я ПРОСТО МОГУ ЛУЧШЕ СФОРМУЛИРОВАТЬ.
— Я ведь не умру, правда? В смысле, не прямо сейчас?
— НЕТ. НО ТЕБЯ ВЕДЬ ПРЕДУПРЕДИЛИ, ЧТО ТЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БУДЕШЬ ИДТИ БОК О БОК СО СМЕРТЬЮ.
— Э… да. Так сказал капрал Шкаллот.
— МЫ С НИМ СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ. ОН, ТАК СКАЗАТЬ, ПОСТУПАЕТ КО МНЕ В РАССРОЧКУ.
— А ты не мог бы стать… менее видимым?
— КОНЕЧНО. ВОТ ТАК ЛУЧШЕ?
— И чуть тише, если можно.
Воцарилось молчание. Видимо, оно и было ответом.
— И почистись, — сказала Полли в пустоту. — А мантию не помешало бы выстирать.
Никто не ответил, но ей стало немного легче.
Маникль приготовила говяжье рагу с клецками и травами. Невероятно вкусное. И вдобавок загадочное.
— Не припомню, чтобы нам встречалась корова, рядовой, — сказал Блуз, протягивая тарелку за второй порцией.
— Э… так точно, сэр.
— Тем не менее ты раздобыл говядину?
— Э… да, сэр. Когда приехал тот газетчик… ну, пока вы разговаривали… я подобрался к его тележке и заглянул…
— У человека, который занимается такими вещами, есть название, рядовой, — строго заметил Блуз.
— Да, он называется «интендант», Маникль, — сказал Джекрам. — А если газетчик проголодается, пусть закусит своим блокнотом, правда, лейтенант?
— Э… да, — осторожно ответил Блуз. — Да, конечно. Хвалю за инициативу, рядовой.
— Я это не сам придумал, сэр, — бодро откликнулся Маникль. — Мне сержант сказал.
Полли застыла, не донеся ложку до рта, и перевела взгляд с Джекрама на Блуза.
— Вы учите солдат мародерству, сержант? — уточнил Блуз.
Отряд дружно ахнул. Будь это трактир, завсегдатаи уже спешили бы к выходу, а Полли помогала бы отцу снимать бутылки с полок.
— Не мародерству, сэр. О нет, — ответил Джекрам, спокойно облизывая ложку. — Согласно Уставу Герцогини, статья 661, раздел 1-с параграф I, сэр, это называется «военная добыча», поскольку помянутая тележка является собственностью Анк-Морпорка, каковой поддерживает и подстрекает врага. Захватывать военную добычу разрешено, сэр.
На мгновение они сомкнулись взглядами, и Блуз полез в ранец. Полли увидела, как он вытащил небольшую толстую книжку.
— Статья 661, — пробормотал он, взглянув на сержанта, и принялся листать плотные блестящие страницы. — 661. Грабеж, мародерство и военная добыча. Так-так… Вы правы. Кстати говоря… вы остались в строю, сержант Джекрам, сославшись на статью 796, если не ошибаюсь…
Стояла тишина, нарушаемая только шелестом страниц. Полли вспомнила, что никакой статьи 796 не существует. Неужели из-за этого они погрызутся?
— 796, 796… — негромко произнес Блуз. — А.
Он уставился на страницу, а Джекрам на него.
