– Хватит, – остановился Ненахов и повернулся лицом к Бессонову. – На, держи, – протянул он другу пистолет.
Геннадий Николаевич взял в руки оружие, снял его с предохранителя и приставил ствол к виску полковника-координатора.
– Спасибо, Игорь, – сказал он. – Прощай.
Звук выстрела гулко прокатился по безмолвному ночному лесу и, отразившись, вернулся из его глубины еще до того, как тело Ненахова осело и вытянулось у ног новоявленного вируса.
* * *
Когда Бессонов принес к «Уралу» и усадил в коляску мертвое тело с полностью замотанной тряпками головой, Тюрин не произнес ни слова. Он завел мотоцикл, подождал, пока Геннадий Николаевич усядется сзади, и снова вырулил на дорогу.
В голове у Бессонова воцарилась вдруг пустота, словно не другу, а ему самому вышибло мозги. Но это сейчас было очень кстати. Еще лучше было бы полностью раствориться в этой пустоте, чтобы никогда не вспоминать того, что он сделал десять минут назад. Впрочем, раствориться он еще успеет, и совсем скоро. Теперь следовало полностью переключиться на самую главную цель – спасение сына. Нет, не верно! На устранение нависшей над проектом опасности. И как следствие – на спасение оказавшихся под угрозой уничтожения людей, одним из которых был его сын.
Мотоцикл сбавил вдруг скорость. Казалось, Тюрин вовсе захотел остановиться. Но нет, он, выехав колесом коляски на обочину, резко вдруг повернул влево и стал выписывать на трассе круги с центром в ведомой ему одному точке.
Впрочем, Бессонову тоже вскоре стала видна эта цель. Окружности, нарезаемые «Уралом», словно стали вдруг плоской, зыбкой воронкой, в середине которой модель данного мира обрывалась. Но за ней была вовсе не пустота. Там начинался мир другой модели. На первый взгляд, объектная «ткань», ее составляющая, была идентична земной. Но только лишь на первый взгляд. Бессонов, конечно же, не мог еще уловить тонкостей, но твердо знал: перед ним совсем иной мир.
Когда воронка расширилась настолько, что вот-вот – и в нее бы провалился весь мотоцикл, Геннадий Николаевич благодарно хлопнул по плечу Тюрина, перебросил ноги на одну сторону и мягко спрыгнул в зыбкий водоворот.
В следующее же мгновение он почувствовал себя плотно «вшитым» в ткань нового модуля, словно и не было в его прошлом никакой Земли, никакой его тамошней жизни с ее надеждами, тревогами, радостями и огорчениями. Теперь он был вирусом с четко запрограммированной целью. Так он, во всяком случае, себя осознал и почувствовал.
Но оставался он таким «чистым» вирусом недолго. Ровно до тех пор, пока не увидел возле микроавтобуса, у которого он очутился, своего сына. Ничу. Кольку. Колюшку.
2
Первые пару секунд Нича не мог поверить своим глазам. Потом пробормотал: «Ничо так!» Затем рванулся к отцу, потом резко замер и даже отступил на шаг. Внезапно подумалось, что это всего лишь галлюцинация; но не шутка сознания, а наведенный глюк этого глючного мира. И, может быть, очень опасный глюк. Возможно, Соперник узнал, что Студент открыл им с Соней путь домой, и прислал вот такую помеху. Пожалуй, это объяснение было даже вероятней, чем появление тут его настоящего, во плоти и крови, отца.
А тот улыбнулся и шагнул к Ниче. Нича попятился. Он наткнулся спиной на Соню и услышал ее шепот:
– Ты чего? Кто это? Ты знаешь его?
Пока Нича подбирал слова, за него ответил тот, кто выглядел в точности как отец. И голос у него был отцовский, да и слух, вон, как и у отца, тонкий, – услышал ведь, что Соня сказала…
– Знает он меня, знает, – сказал отец. Может, и впрямь отец?.. – Сын это мой, Колька. А вы, наверное, Соня? Хотя не узнать вас трудно, очень вы на маму похожи.
– Вы знаете мою маму?! – ахнула Соня.
– Ты… – с трудом выдавил Нича. – Откуда ты знаешь?.. – Ему очень хотелось, чтобы отец и впрямь оказался его отцом, чтобы он доказал сейчас это как угодно, хотя бы, вот, объяснив про Сонину маму. Но, с другой стороны, если это создание здешнего мира, то его создатель вполне мог залезть как в его собственные, так и в Сонины мозги и выудить оттуда всю нужную информацию. Так что…
Между тем отец ответил. Он по-прежнему улыбался, лукаво прищурив глаза, понимая, по-видимому, Ничино состояние и его сомнения, но сказал вполне серьезно, без доли иронии и подтрунивания:
– Мы когда-то работали вместе на Фабрике. Давно, очень давно. Потом Зоя уехала, потом я встретил маму, женился…
– Зоя? – перебил Нича и нахмурился. Но тут подала голос Соня:
– Мою маму зовут Зоя. И она правда уезжала. Мой папа был военный, вот и… – Тут Соня шагнула вперед и протянула руки, словно хотела схватить собеседника, чтобы тот не убежал. – Скажите, а вы давно видели маму?
– Так вы ж не даете мне договорить! – улыбнулся тот. – Я как раз и хотел сказать, что вот опять привелось с Зоей встретиться. По вашему с Ничей, так сказать, поводу. Такой вот хард-рок. Вы ж пропали оба, вот мы вас и стали с милицией разыскивать, там и встретились. Так что видел я ее, и видел совсем недавно, не далее как сегодня. То есть, уже, наверное, вчера, время-то позднее… – Тут он поднял голову, посмотрел на светлое пустое небо и нахмурился. – Хотя у вас тут не поймешь, ночь ли, день ли… – Он посмотрел на часы. – И часы погасли. Вроде недавно батарейку ставил… – Он для чего-то потряс свои электронные часы и приложил их к уху.
– Тут не ходят часы, – буркнул Нича. Ему все больше и больше казалось, что это настоящий отец, но уж очень страшно было поверить в это, а потом разочароваться. – Ты лучше скажи, как ты здесь оказался. Вроде не удивился даже.
– А чему тут удивляться, если я целенаправленно сюда пришел? – тряхнул «хвостиком» отец. Похоже, все-таки отец… – А вот как… Это целая история. Всю ее рассказывать долго, скажу только, что помог мне Игорь Ненахов. Помнишь дядю Игоря?
Нича кивнул. Мысли совсем перепутались. Дядю Игоря Ненахова он, конечно же, знал, но каким образом тот мог помочь отцу попасть сюда? Бред какой-то…
– При чем тут дядя Игорь? – озвучил он эти мысли.
Отец нахмурился. Или тот, кто казался отцом.
– Долгая история… – сказал он, продолжая хмуриться. – И не совсем понятная. – Тут он вздернул голову и махнул рукой на автобус: – Давайте хоть зайдем, сядем. А то стоим, как бедные родственники.
Нича пожал плечами и шепнул Соне:
– Иди первой.
Соня тоже дернула плечиками и пошла к двери. Нича залез в салон следом за ней. Они сели в кресла второго ряда. Отец вошел и уселся на первый ряд, лицом к ним.
– Так вот, – продолжил он, устраиваясь поудобней, – наш мир – как бы не совсем мир. Скорее, это программа.
– Мы уже в курсе, – буркнул Нича.
– Тем лучше, – сказал отец и потеребил «хвост». – А вы знаете, что люди тоже не все люди?
Соня, а потом и Нича неуверенно кивнули.
