Восковая очередь не возражала.
— Садись, — сказала Софи. — Только поздоровайся сначала с французами.
— А где они?
Софи кивнула на дальний угол зала.
Я увидел трех молодых людей галльского типа, сидящих за длинным столом в компании манекенов. Они внимательно — и, как мне показалось, напряженно — смотрели на меня.
Я направился к их столу, и они поднялись мне навстречу.
— Эз, — сказал первый.
— Тар, — сказал второй.
— Тет, — сказал третий.
— Рама, — ответил я, пожимая руки.
Они очень походили друг на друга — и даже стрижены были одинаковым ежиком (длиннее, чем у Софи). Эз был чуть ниже остальных — или просто сутулился.
У Тара была большая родинка на подбородке, а Тет казался полнее. Я ожидал, что мы обменяемся хотя бы парой вежливых фраз, но они сразу же сели и уставились в свои тарелки.
Я вернулся к Софи и сел за стол.
— Какие интересные имена. Первый раз слышу.
— Это галльские боги, — ответила Софи. — Если полностью, Эзус, Таранис и Тевтат. Они мне уже объяснили, что первому приносили жертвы путем повешения на дереве, второму — сжиганием в плетеной корзине, а третьему — утоплением в бочке с водой.
— Если решу принести им жертву, — сказал я, — буду знать. Какие-то они необщительные.
— Со мной они дольше говорили. Наверно, решили, что я из их компании, только старше.
— Почему?
— Телепузики бреются наголо. Это профессиональное.
— Зачем?
— Лучше контакт с электродом.
Про электрод я спрашивать не стал. Не хотелось раз за разом демонстрировать свою неосведомленность.
— Они же вроде не лысые, — сказал я.
— Они еще не выучились. Потом побреются.
— А ты тоже для контакта с электродом стрижешься? — спросил я.
— Нет. Просто для красоты. А тебе не нравится?
Я уже собирался ответить, что нравится, но в это время над головой опять загудел орган, и Софи сказала:
— Доедай быстрее. Пора учиться.
Учебная аудитория оказалась просторным и светлым залом с фиолетовой школьной доской. Перед ней стоял стол. В двух боковых стенах были высокие стрельчатые окна со сложными витражами — причем с каждой стороны, если верить игре света, висело по солнцу. Из-за этого начинала немного кружиться голова — что, впрочем, прошло, когда я повернул глаза к доске.
Остальное пространство заполняли грубо выкрашенные парты, за которыми сидели восковые ученики в синих робах — такие же, как в кантоне. У каждого в руке было перо, а на парте рядом лежала выцветшая ученическая тетрадка. На некоторых манекенах были совсем древние седые парики с косичками — я видел такие только на старинных портретах.
Свободных мест в классе осталось немного. Пустыми были две длинные парты в первом ряду. Эз, Тар и Тет втроем втиснулись за одну — видимо, мысль о разлуке была для них невыносима. Софи села за другую, а я устроился рядом с ней.
Шло время — а преподавателя не было.
Галльские боги тихо о чем-то переговаривались. Софи углубилась в маленькую черную книжечку с кроссвордами — и через пару минут уже стала обращаться ко мне за советами. Чаще всего я не знал ответа, но один раз сумел помочь, объяснив, что «Prince of Thieves»
[5]
, девять букв — это не Vlad Putin, как она предположила, a Robin Hood. Это наполнило меня интернациональной культурной гордостью.
Минут через десять в дверь робко постучали.
— Entrez! — сказал один из французов.
Дверь растворилась, и в комнату вошел ветхий мужичонка в рабочем комбинезоне. В его руке был бумажный мешок с надписью «CHARCOAL FOR GRILL». Я узнал эти красные, как бы распаренные руки — именно они совсем недавно ставили еду на мой поднос.
Войдя, он сразу повернулся к нам спиной и принялся раскладывать по полочке перед доской куски желтоватого мела, вынимая их из своего мешка. Я подумал, что это местный прислужник-многостаночник, решивший навести последний марафет перед уроком. Мужичонка был настолько неказист и незначителен, что после этой классификации просто выпал из поля моего восприятия, хотя все время оставался перед глазами.
А потом я услышал его голос. Для уборщика он говорил что-то странное.
— Меня зовут Улл. Место, где происходит наша встреча, сильно отличается от мира, откуда вы прибыли. Некоторые верят, что каждый из гостей предстает здесь перед взором самого Дракулы. Я никак не комментирую это утверждение — но рекомендую вести себя так, как если бы оно было правдой. Вы приехали сюда сдавать свой самый важный экзамен. Сейчас вы думаете, что он уже позади. Вы думаете, вы уже undead. Но это не так. Мальки — еще не рыбы. Будьте настороже!
Улл сделал паузу и оглядел класс — причем мне показалось, что он с равным вниманием глядит на нас пятерых и на восковые манекены.
— Что значит undead? — вопросил он. — Это означает, что все остальные — и люди, и вампиры низшего ранга — по сравнению с вами просто мертвецы. Вы преодолели жизнь и смерть. Вы подняли ногу, чтобы шагнуть к иному. Но не факт, что это получится у каждого из присутствующих. Совсем не факт. Не расслабляйтесь!
Видимо, предисловие было закончено. Улл повернулся к доске и написал на ней большими готическими буквами:
SEMINAR 1
human hard Problem and
Vampire’s Easy Way
[6]
— Я веду у молодых вампиров два предмета, — сказал он, — дайвинг и маскировку. Маскировке я вас учить не буду, потому что для этого вы слишком самодовольные болваны. Я буду учить вас только дайвингу. Наш курс будет состоять из трех дней — он очень короткий. Но этого достаточно, чтобы вы узнали все необходимое. Остальное вам расскажут дома. Вы вампиры и знаете много языков. Поэтому я буду иногда переходить с одного на другой. Вы у меня уже двадцать третья смена, так что не думайте, пожалуйста, что можете меня удивить. Но если вы все-таки хотите меня удивить, постарайтесь понять хотя бы половину того, что я буду рассказывать. Если вы чего-то не улавливаете, не стесняйтесь перебивать и спрашивайте сразу.
— Нам не надо представиться? — спросил один из французов.
— Я тебя знаю, Эзус. И тебя, Таранис. И тебя, Тевтат. И вас, Рама и Софи. Ваши документы уже прибыли. Я потому и опоздал немного, что знакомился с препаратами. Мне теперь известно про вас все.
Он внимательно оглядел нас, останавливая на каждом глаза на две-три секунды — словно говоря: «Знаю, знаю. И про это, и про то…»
Я, впрочем, понимал про вампиров достаточно, чтобы предположить, что он просто берет нас на понт, а сам бережет душу, сохраняя здоровое неведение относительно наших сердец и умов. В конце концов, двадцать три курса…
