Но я не выдал себя ничем. А потом перед моим лицом опустилась стена лифта — и с надежным металлическим щелчком соединилась с полом.
ПОДВИГ
На бесконечной черной палубе все было по-прежнему. Халдеи с золотыми значками все так же усердно отводили от меня лица — только теперь они не встречали меня, а провожали. Наверняка это был древний восточный ритуал. Надо было спросить Аполло, не он ли случайно правил Вавилоном… Впрочем, это, наверное, было бы неучтивым намеком на его возраст.
Без Древнего Тела я не смогу попасть в Хартланд, думал я. Я не увижу Геру. Я больше… Я больше просто не буду собой.
Чего от меня хочет этот старый хрыч или хрычовка? Чтобы я разбился о дно первой же пропасти? Или чтобы я боялся даже подойти к ее краю? Впрочем, не надо усложнять. Может быть, он или она действительно ждет от меня подобающего вампиру подвига.
Но что это может быть?
Я поглядел в море. Дул ветер, волны загибались легкими белыми барашками, и я несколько секунд любовался бесконечным сине-белым простором — а потом по моей спине прошла дрожь ужаса. Мне почудилось — причем был момент, когда я увидел это совершенно отчетливо — что со всех сторон к кораблю Аполло плывут белые лица-маски, такие же, как плыли к лодке Озириса. Старательно защищают свой грим от капель воды — и точно так же не могут даже приблизиться к колдунам, нарисовавшим их лица. И покорно идут ко дну. Только теперь мне казалось, что они движутся к кораблю со всех уголков мира, заполняя собой океан — и когда-нибудь кто-то из них доплывет…
Но чернуху я отогнал. Уметь это обязан каждый вампир. Тот, кто не научился, долго не протянет.
Меня ждал тот же «Дассо», на котором я прилетел. Когда я подошел к его двери, халдей в черном комбинезоне склонился передо мной и, пряча глаза, протянул мне желтый конверт с большим черным знаком:
Мы были уже готовы к взлету — как только я уселся в кресло, начался разбег. Я успел заметить в окне стоящий на палубе серый военный самолет с двумя двигателями под крыльями — вроде того, на котором президент Буш садился на авианосец после падения Багдада. Но никаких опознавательных знаков на нем не было.
Мы взлетели и сразу легли в глубокий вираж. Через минуту корабль императора появился в иллюминаторе. Я попытался разглядеть на борту его название, и через несколько секунд различил тонкие белые буквы:
NEMO
Название изменилось. Мне стало страшно глядеть на черную ладью. Так страшно, что в моей голове что-то поддалось, и я вдруг перестал ее видеть. Совсем. Теперь в иллюминаторах было лишь море, покрытое однообразными волнами. Но я не испытал по поводу этой трансформации никакого шока — а только большое облегчение.
К счастью, на самолете был душ со всем необходимым. И чистая одежда — дубликат того костюма, в котором я прилетел. Но в первую очередь я состриг отвратительные загибающиеся ногти, очень затруднявшие любое действие руками. Сбривая бороду, я порезался — мне никогда раньше не приходилось иметь дела с такой длинной щетиной.
Бортпроводник в синем хитоне и легкой золотой маске уже не отворачивал от меня лицо — что вполне меня устраивало.
— Сколько времени я провел на корабле? — спросил я.
— Не могу знать, — ответил он.
Я понял, что это мог быть уже совсем другой проводник.
— Сейчас что — лето, осень?
— Зима, — сказал проводник.
— А какого года?
— Четыре тысячи триста девяносто шестого.
— Ты чего, шутишь со мной? — спросил я зло.
— От основания Вавилона, — сказал он, сгибаясь в испуганном поклоне.
Я почувствовал себя неловко. Проводник был обучен прислуживать высшей вампирической элите — и если он так говорил, значит, именно это летоисчисление считалось официальным в среде undead. Вокруг меня были прекрасно справляющиеся со своими обязанностями кадры. Неадекватен был я сам.
— Ну да, да, — сказал я. — Спасибо, мужик. Помнишь.
Халдей протянул мне флакон в виде двуглавой мыши.
— Вызывает Москва.
Я выдернул пробку и опрокинул флакон в рот. В нем, как всегда, была только одна капля.
Проводник попятился, открыл дверь для персонала ловким ударом зада — и исчез в пилотской кабине, словно боясь случайно услышать, о чем я буду говорить с пустотой.
Передо мной возник Энлиль Маратович в черном спортивном костюме. Он висел в своем хамлете. Было непонятно, видит он меня или нет — а сам я не хотел его тревожить. Несколько минут прошли в тишине. А потом он открыл глаза.
— Рама! Как дела?
— Как сажа бела, — ответил я угрюмо.
— Ага, — сказал он. — Я знал, что все будет хорошо. Извини, не предупредил, что могут быть… Задержки и осложнения. Сам понимаешь…
— Понимаю, — отозвался я, — как не понять. Мне теперь надо совершить какой-то подвиг. Что это? Зачем?
Энлиль Маратович развел руками.
— У бэтмана свои причуды, — сказал он. — Тут тебе никто не поможет. Должен придумать сам.
— А вы его совершали?
— Совершал. Только не спрашивай как.
— Почему?
— Ты не можешь это повторить за мной или другими. Если я расскажу про свой опыт, я только тебе помешаю. Задачу надо решить самостоятельно. В тебе должен проснуться дух вампира.
— Но как?
— Могу только намекнуть, — ответил Энлиль Маратович. — Тебя лишили Древнего Тела. Поставь себя в такие условия, чтобы оно оказалось тебе очень нужным. Но с крыши прыгать я бы на твоем месте не стал. Не факт, что сработает. Тут нужно другое…
— Что именно?
— Сделай самое искреннее, что можешь. Вырази всю боль своего сердца и всю его страсть. И еще… Надо презреть опасность и показать силу духа. Это должно быть опасно.
— А насколько?
— Ну не так, чтобы слишком. Мы все-таки вампиры, а не камикадзе.
— Можно конкретнее?
Энлиль Маратович покосился куда-то в сторону.
— Нельзя, — сказал он. — Думай.
— Полагаете, Аполло слушает?
— Вряд ли. Но помнить про такую возможность надо всегда…
Энлиль Маратович почувствовал, должно быть, что выглядит не слишком солидно, и прокашлялся.
— Ничего, крепись. Через это все прошли. Я имею в виду, кто вернулся.
— А что, были такие, кто не вернулся?
— Почему «были», — сказал Энлиль Маратович. — Они и сейчас есть. В некотором смысле. Корабль большой, сам видел… Да ты не бойся, Рама. Справишься. Только не затягивай с этим. Ты мне нужен внизу. Иштар опять нас вдвоем на ковер вызывает.
