Теперь ее гнев утих. Она еще с минуту смотрела на письменный стол, потом побросала несколько вещиц в сумку. Выключила компьютер, задвинула ящики стола и вышла из офиса. Хорошо, что она никого не встретила, что не пришлось ничего говорить. Она должна была уйти молча. Остановила такси, попросила отвезти ее на вокзал Сен-Лазар, купила билет. Когда поезд тронулся, она заплакала.
100
Время отправления и прибытия поезда Париж-Лизьё, на котором уехала Натали
Отправление: 16.33 — Париж (Сен-Лазар)
Прибытие: 18.02 — Лизьё.
101
Исчезновение Натали застопорило механизм всего этажа. Она должна была вести самое важное квартальное совещание. Она ушла, не оставив никаких инструкций, никого не предупредив. Многие ворчали в коридорах, ругали ее за непрофессионализм. За несколько минут доверие к ней упало ниже некуда: сиюминутное взяло верх над репутацией, приобретенной за долгие годы. Поскольку все теперь знали, что у нее связь с Маркусом, все непрерывно бегали к нему: «Ты не знаешь, где она может быть?» Ему пришлось признаться, что не знает. Это почти что означало: «Нет, у меня нет с ней никаких особых отношений. Она не сообщает мне о своих перемещениях». Так оправдываться было тяжело и больно. На этом этапе он растерял весь престиж, какой успел накопить со вчерашнего дня. Все вдруг как будто вспомнили, что не такая уж он важная птица. И даже недоумевали, как это кто-то мог поверить, хотя бы на миг, что он ближайший друг Натали Портман.
Он несколько раз пытался ей дозвониться. Безуспешно. Она выключила телефон. Он не мог работать. Ходил кругами. Учитывая тесноту его кабинета, круги были невелики. Что делать? Все доверие последних дней испарялось на глазах. Он без конца прокручивал в голове их обед. «Что действительно важно, так это выяснить, что брать на первое», — он помнил, что произнес нечто в этом роде. Как можно так разговаривать? Нечего и голову ломать. Он оказался не на высоте. Ведь она ясно сказала, что пропала, а он, как ворона, взгромоздясь на облако, только и смог, что уронить несколько легковесных фраз. «Мальчик-с-пальчик»! Да на каком свете он живет? Уж точно не на том, где женщины, прежде чем сбежать, оставляют ему адрес. Конечно, все это только из-за него. Женщины всегда от него сбегают. Может статься, она даже уйдет в монастырь. Умчится на поездах и самолетах подальше, чтобы не дышать с ним одним воздухом. Ему было плохо. Плохо оттого, что он вел себя плохо. Любовное чувство рождает самое сильное чувство вины. Мы способны вообразить, что все раны другого нанесены нами. В своем безумии мы даже способны считать себя чуть ли не демиургами, думать, что мы — в самом сердце чужого сердца. Что вся жизнь сводится к сосуду с клапанами. Миром Маркуса был мир Натали. Мир цельный и полный, за который он отвечал целиком и полностью.
Но и просто мир тоже возвращался к нему. Мало-помалу он сумел взять себя в руки. Привести белое и черное в равновесие. Ему вспомнилась вся нежность минут, которые они провели вместе. Нежность вполне реальная, она не могла исчезнуть просто так. Страх потерять Натали помутил его разум. Тревога была его слабостью, той самой слабостью, что могла быть и его обаянием. Слабость на слабость в итоге дает какую-то силу. Он не знал, что делать, не хотел больше работать, не мыслил больше рационально. Ему хотелось сойти с ума, тоже убежать, поймать такси и вскочить в первый попавшийся поезд.
102
И в эту самую минуту его вызвали в отдел кадров. Определенно, все хотели его видеть. Он пошел без малейшего опасения. С его страхом перед властью покончено. С недавних пор все вокруг было одним сплошным аттракционом. Месье Бониван встретил его широкой улыбкой. Маркус тут же подумал: улыбка убийцы. Главное для кадровика — делать вид, будто он заинтересован в карьере каждого сотрудника как в собственной жизни. Маркус убедился, что месье Бониван по праву занимает свое место:
— А, господин Лунделл… очень рад вас видеть. Знаете, я за вами слежу с некоторых пор…
— Неужели? — ответил тот, полагая (вполне справедливо), что этот человек только что узнал о его существовании.
— Конечно… для меня важна карьера каждого… и должен признаться, вы мне по-настоящему нравитесь. Из-за вашей манеры никогда не привлекать к себе лишнего внимания, никогда ничего не требовать. Если бы я был чуть менее добросовестным, знаете, я мог бы и не заметить вашего присутствия в нашей фирме, очень даже просто…
— А…
— Вы — мечта любого работодателя.
— Вы очень любезны. Не могли бы вы мне сообщить, зачем вы хотели меня видеть?
— Ах, вы весь в этом вопросе! Эффективность, эффективность! Не тратить время зря! Если б все были как вы!
— Итак?
— Так вот… не буду ничего от вас скрывать: дирекция предлагает вам пост руководителя группы. Со значительным увеличением оклада, само собой. Вы — один из важных элементов в стратегической перестройке нашей компании… должен сказать, я рад вашему повышению… потому что с какого-то момента активно его поддерживаю.
— Спасибо… даже не знаю, что сказать.
— Ну и, конечно, мы постараемся максимально облегчить все административные шаги, необходимые для вашего переезда.
— Переезда?
— Да. Место в Стокгольме. У вас дома!
— Но о возвращении в Швецию не может быть и речи. Лучше биржа труда, чем Швеция.
— Но…
— Никаких но.
— Не думаю, что у вас есть выбор.
Маркус не дал себе труда ответить и молча вышел из кабинета.
103
Кружок Парадоксов
Кружок Парадоксов образован в конце 2003 г. с целью познакомить с работой НАНОК
[20]
руководителей-кадровиков, не являющихся ее членами. Собрания кружка проводятся раз в месяц в Доме кадров и посвящены обсуждению какого-либо вопроса, волнующего кадровиков, к которым сходятся все конфликты на предприятии. По замыслу организаторов, эти ежемесячные собрания должны проходить в духе интеллигентного разрушения традиций: животрепещущая тема обсуждается в сугубо профессиональном, но нестандартном ключе. Юмор приветствуется, суконный язык — нет!
[21]
104
Обычно Маркус ходил по коридорам не спеша. Он всегда относился к перемещениям как к передышке. Вполне мог встать и сказать: «Пойду размять ноги», как другие выходят покурить. Но в эту минуту с беззаботностью было покончено. Он мчался как пушечное ядро. Очень странное зрелище: он несся так, словно ярость толкала его вперед. Он был дизельным авто, у которого прокачали двигатель. В нем вообще что-то прокачали: затронули его чувствительные струны, нервы, ведущие прямо к сердцу.
