Жерар Рибо (1910–1959), французский писатель. Родился в Женеве. Близко дружил с Дриё Ла-Рошелем
[11]
и тяжело переживал его самоубийство. После войны несколько лет вел в Париже бродячую жизнь и работал над сборником стихотворений в прозе, озаглавленным «Блуждания». В процессе письма, охваченный отвращением, начертал на рукописи: «Какая серость!», после чего выбросился из окна.
Я поднялся, чтобы уйти, решив про себя, что это свидание — самая настоящая серость. Селина вышла за мной на улицу. И тут вдруг все как-то упростилось. Теперь я знаю, что мы с ней не были созданы для сидения. Вдвоем мы могли только лежать или стоять. Она взяла меня за руку и крепко, пожалуй даже слишком крепко, ее сжала. В другое время я бы возмутился тем, что женщина ведет себя как мужчина, но в тот момент мне хотелось быть ведомым. Хотелось, чтобы в моей жизни появился человек, который станет говорить мне, что делать. И ей волей-неволей предстояло сыграть эту роль. Селина Деламар пришла ко мне. Но вместо того, чтобы наброситься на меня, принялась разглядывать книжные полки. Я наблюдал, как она рассматривает мои книги, и наслаждался моментом гармонии между женственностью и литературой. Потом приблизился к ней и задрал на ней юбку. Лишь когда оголились ее колени, я ее поцеловал.
4
— Давно ты замужем? — спросил я немного позже.
— Откуда ты знаешь, что я замужем?
— У тебя на пальце обручальное кольцо.
— Я замужем десять лет.
— Ты несчастлива в браке?
— Я счастлива сейчас.
Слово «сейчас» она произнесла по слогам: «сей-час», словно старалась продлить настоящее.
Не знаю, заслуживала ли статьи в «Ларуссе» жизнь Селины Деламар, но я намеревался заняться ее изучением. Процесс будет медленным и долгим. Мне придется доискиваться до истины, разрешать противоречия и преодолевать сопротивление материала. В конце концов я смог бы написать примерно следующее: юной девушкой она приехала в Париж и поступила на факультет маркетинга, почти сразу начала работать в «Ларуссе», жизнь представлялась ей полной блестящих возможностей, особенно в то чудесное время, когда она познакомилась с Харольдом — англичанином старше ее на несколько лет, они поцеловались на рассвете, дали друг другу обещание вскоре снова увидеться и действительно увиделись, потому что обещания надо выполнять, поужинали вместе, и она выглядела печальной, потом они еще раз отправились ужинать, но печальной она больше не выглядела, пошли в кино на фильм о любви, потом еще раз пошли в кино, уже на комедию, — целая жизнь в двух фильмах, — в те дни, когда начиналась их любовь, они без конца обменивались эсэмэсками и с замиранием сердца ждали телефонных звонков, слова становились все нежнее, так что они перестали писать и разговаривать перестали, а стали целоваться, и им было очень хорошо, потом стало не так хорошо, а потом опять хорошо, они оставались ночевать друг у друга, то у него, то у нее, куда было ближе добираться с очередной вечеринки, они ничего не планировали, она продолжала встречаться со своими друзьями, а он — со своими, собрались съездить в отпуск, и, раз уж все складывалось так хорошо, решили жить вместе, это было чудесно — просыпаться рядом каждое утро, ему нравилось смотреть, как она в одних трусиках бегает по квартире, нравились экзотические блюда, которые она готовила, им казалось, что повседневность — прекрасный недостижимый оазис, и он сделал ей предложение, а она заплакала, потому что это был самый прекрасный день в ее жизни, Селина Деламар в молодости была очень романтичной, в тот день они были очень счастливы, так счастливы, что даже пугались своего счастья, и она думала, что все так и будет продолжаться, что будущее расстилается перед ними как накатанная автомагистраль, но Харольда все больше засасывала работа в банке, деньги должны были крутиться, и он крутился вместе с ними, недосыпал, и постепенно — классика жанра — они почти перестали разговаривать, ограничиваясь обсуждением чисто бытовых проблем, время споров о Шуберте ушло в прошлое, как и время выставок по воскресеньям, Селина Деламар пыталась вдохнуть жизнь в их существование, но годы шли, похожие один на другой, отличаясь только порядковым номером, Селина хотела ребенка, очень хотела ребенка, но Харольд был категорически против, потому что мир катится неизвестно куда, потому что ребенка тяжело растить, а Селина его любила, любила по-настоящему, любила настолько, что отказалась от ребенка и превратилась, измученная дурочка, в тень мужа, которого на самом деле у нее давно не было.
Я был ее надеждой и ее местью. Она то казалась мне пафосной, то меня трогала ее уязвленная женственность — сознание женщины, приближающейся к сорокалетию, как к краю бездны. Она, несомненно, все еще любила своего мужа, и между ними наверняка еще случались минуты нежности, но их разделяла пропасть, так и не заполненная ребенком. Как ни странно, в моменты близости меня не покидало ощущение, что она испытывает нечто вроде тоски по материнству. Женская сексуальность вообще связана с глубинной природой деторождения. Когда я хотел ее, вылизывал, входил в нее, то возвращал ей уверенность в ее статусе женщины. Наша связь быстро обрела высокую эротическую энергетику. Таким способом мы оба восстанавливали свое душевное равновесие. Она хотела оставаться замужней женщиной, я хотел освободиться от всяких обязательств перед Алисой. В постели мы нашли общий язык.
С точки зрения остроты чувственных переживаний это было прекрасно. Я не испытывал ни малейшего смущения, экспериментировал в свое удовольствие и побуждал Селину проделывать всевозможные трюки. Имелся и еще один аспект наших отношений, о котором мало кто способен догадаться: секс между двумя сотрудниками издательства «Ларусс» всегда больше, чем просто секс. Мы существовали в мире определений, и иногда это позволяло нам возноситься на невероятные вершины сладострастия. Я лежал в постели, Селина медленно наклонялась надо мной. Ее язык щекотал мне шею, а рука неторопливо ползла вниз, к моему напрягшемуся пенису. Затем она прикасалась к нему губами.
Фелляция — сущ., ж. р. (от лат. fellare — сосать). Орогенитальный контакт, возбуждение мужского полового органа при помощи рта.
Потом мы менялись ролями.
Куннилингус, или куннилинктус — сущ., м. р. (от лат. cunnus — женский половой орган и linctus — облизанный). Возбуждение женских гениталий при помощи языка.
Таким образом, наши сексуальные фантазии нередко подвергались разлагающему воздействию латыни. Разумеется, работа Селины сильно отличалась от моей, но она не меньше моего любила погружаться в мир слов. Наткнувшись на какое-нибудь новое определение из соответствующей области, каждый из нас торопился эсэмэской отправить его другому. На пару мы с ней составляли собственный «Ларусс» — эротический. Наши игры придавали будничной рутине чудесный пряный вкус. Мы встречались в коридоре, часто она вызывала меня к себе: ни один трудовой договор не требовал такого количества уточнений и согласований. Время от времени я и сам заглядывал к ней в кабинет, где она тут же принималась исступленно меня целовать. После этого я уходил, не сказав ни слова. Никто из коллег не подозревал о нашей связи, и это нас тоже подогревало. Это был наш секрет, наш тайный контракт. Мне нравилось вызывать других сотрудников на разговоры о ней, нравилось выслушивать самые дикие сплетни на ее счет, они текли мне в уши, неся с собой правду о Селине Деламар.
