Михалыч Кузнецов появился минуты через три, не раньше, но Женя не заскучала в ожидании. Она стояла под надписью «Отделение общей реанимации» и содрогалась от смеха.
Общая реанимация может на внутреннем сленге называться «общагой», но вряд ли кто-то вспомнит о ней, когда серьезная молодая особа интересуется общежитием. Комедия, чистой воды комедия.
— Какие алименты, Бог с вами?!
Женя вернулась в реальность и увидела перед собой невысокого коренастого мужчину. Колпак, надвинутый до самых бровей, придавал ему серьезности.
— Какие алименты? — недоуменно повторила Женя.
— Я — Кузнецов! Сан Саныч сказал, что мне повестку в суд по алиментным делам принесли, — пояснил мужчина. — Может, вы меня с Лехой Кузнецовым из «отравы» перепутали? Ему алименты как-то ближе.
«Еще один юморист, — раздраженно подумала Женя о блондине. — Ладно, этот хоть привел куда надо».
— Раиса Андреевна из кадров просила передать вам документы, — строго сказала Женя. — Больше я ничего не знаю. Скажите — а это что? Кровь?
— Где? A-а, это… — Кузнецов немного смутился и прикрыл красные пятна на халате конвертом. — Это кетчуп. Только сел червячка заморить, тут Сан Саныч со своими алиментами. Рука у меня и дрогнула.
— Человек вашей профессии не может быть таким нервным, — назидательно сказала Женя.
— Я не человек, — серьезно ответил Кузнецов, неаккуратно вскрывая конверт указательным пальцем. — Я биоробот. Человеком я стану, когда отосплюсь после двух суток. И нервы сразу в порядок придут. До следующего дежурства.
Идеальный пациент
Славик Воронов прославился на всю Москву, не очень умно и совсем не достойно отомстив новому мужу своей бывшей жены. В студенческую пору Исаев со Славиком были приятелями. Не друзьями, а именно — приятелями. Не откровенничали друг с другом, в походы вместе не ходили и отдыхать не ездили, но при случае могли вместе где-нибудь потусоваться или дать взаймы небольшую сумму. Обоим посчастливилось после института попасть в Склиф. «Посчастливилось» — это без пафоса, потому что лучшего места для превращения Обладателя Диплома в Настоящего Врача найти невозможно. И придумать, кстати говоря, тоже.
Исаев дорос до кардиолога-реаниматолога высшей категории с четкой перспективой на заведование. Славика зеленый змий утянул вниз — делать УЗИ в районной поликлинике рядом с домом. Настал день — и от Славика ушла жена. Так часто бывает — поборешься, поборешься за человека, да и устанешь от этой борьбы. И какой, вообще, смысл бороться за того, кто сам не хочет бороться.
Жена ушла недалеко — к своему сослуживцу, жившему на соседней улице. Так тоже часто бывает — сначала один человек подвозит другого, чисто из любезности, все равно же по пути, потом люди начинают приглядываться друг к другу, в какой-то момент проскакивает между ними незримая искорка и пошло-поехало…
Славик переживал, маялся, каялся, клялся, порывался бросить пить, но в итоге начинал пить еще больше, звонил, умолял, угрожал, унижался… Потом как-то остыл. Первую смену в поликлинике отрабатывал, благоухая выхлопом после вчерашнего возлияния, вторую — свежим ароматом возлияния сегодняшнего. Администрация терпела, потому что такие универсалы, как Славик, могущие качественно посмотреть все — от щитовидной железы до гинекологии, на дорогах возле поликлиник не валяются. Такие все больше в крупных учреждениях работать норовят. Их право. К тому же Славик хоть и пил, но никогда не прогуливал, а стоило упереть датчик в тело, как датчик сразу же переставал ходить ходуном.
Бывшая жена, хоть и не была врачом и к Славику после всего пережитого относилась весьма неприязненно, понимала, что как врач он несмотря ни на что все еще о-го-го. Профессионализм пропивается в самую последнюю очередь, вместе с остатками ума. Славику еще было далеко до этого. Не так чтобы уж очень, но все же далеко. Поэтому, когда у нового мужа начало как-то подозрительно часто покалывать в правом боку, добрая женщина привела его к старому мужу на УЗИ. Что было — то сплыло, скорее всего рассуждала она, все забылось-перемололось, а врач он все же хороший…
Бес, язви его в корешок, попутал Славика капитально. Явление бывшей супруги с новым мужем всколыхнуло в душе что-то потаенное, глубинное, черное. Славик забыл, что жена, собственно говоря, в первую очередь ушла от него, не было бы этого кандидата, так ушла бы к другому. Про свой долг и врачебную этику он тоже забыл. Поводил-поводил датчиком, да и выдал заключение — рак печени с метастазами по всей брюшной полости. Четвертая стадия, она же последняя. Еще и поудивлялся тому, что пациент до сих пор жив, а бывшей жене, улучив удобный момент, шепнул на ушко, что она может в любой момент того… вернуться назад и зажить так же «счастливо», как и раньше. «Счастливо», потому что живой муж, хоть и пьющий, все же лучше мертвого. Мертвецы, конечно, никаких пороков не имеют, но и с достоинствами у них тоже не очень-то хорошо.
Скандал грянул через полторы недели, когда не главному врачу и не начальнику окружного управления, а в Департамент здравоохранения Москвы пришла жалоба от нового мужа с приложением трех заключений УЗИ — Славиковского «терминального» и двух других, сделанных в разных местах, но единых по выводам и не нашедших у пациента ничего, кроме камней в желчном пузыре. Шум вышел очень большой, потому что Славик, сам того не желая, угодил под очередную кампанию департамента, направленную на очистку медицинских рядов от скверны и грязи. Диплома не лишили, конечно, но нервы потрепали, из поликлиники уволили, на всю Москву ославили.
Исаев Славика осуждал. Все, конечно, понятно — любил, не перегорел еще, эмоции… Но так вот тоже нельзя, этика этикой, а человеком надо оставаться всегда. Особенно, если ты врач. Врачу без гуманности нельзя.
Видимо, слишком сильно осуждал Славика Исаев, пренебрегая известным всем заветом из Нагорной проповеди «не судите, да не судимы будете»,
[1]
и Провидение решило устроить ему похожее испытание, макнуть с головой в тот же омут. Ну, по обстоятельствам не совсем в тот или даже совсем не в тот, но суть едина. Случилось это в солнечный летний вечер на стоянке около супермаркета. Исаев вышел из дома за пивом и креветками (приперло так, что просто невозможно), купил желаемое и с пакетом в руках пересекал стоянку, когда его толкнул задом черный «Ниссан», выезжавший со своего места. Толкнул несильно, но с ног все-таки сбил. Исаев поднялся и в коротких, но емких выражениях сообщил вышедшему из машины амбалу, кто тот есть такой. Амбал разозлился и коротким, но резким ударом в челюсть (чувствовались сноровка, закалка и тренировка) сбил Исаева с ног. Для полноты впечатления еще и два раза добавил ногой под ребра, скотина, а потом сел в машину и уехал, процедив на прощанье сквозь зубы традиционное: «Знай, на кого гавкать, сука».
Сказать, что Исаеву было обидно, это еще ничего не сказать. Даже то, что пиво, будучи баночным, без ущерба пережило два падения, ничуть не обрадовало. Да и до пива ли было? Пиво — напиток веселого безделья, пиво — прекрасный утолитель жажды, пиво — хорошая возможность помедитировать с запотевшим бокалом в руке. Если тебя унизили, а заодно и избили, то о пиве лучше не вспоминать. Кряхтя, охая и хватаясь за бок, словно столетний дед (кажется, ребра целы, хоть на том спасибо), Исаев вернулся в супермаркет за водкой. Предусмотрительно купил литровую бутылку, чтобы уж наверняка заглушить обе разновидности боли — как душевную, так и физическую. Душевная, надо признать, терзала сильнее.
