— Не в пехотном, а в кавалерийском. Нечто вроде вашего Королевского гусарского полка.
— Ну да, конечно. А после отставки пошли на дипломатическую службу — я вас правильно понимаю?
— У нас, в Испании, достаточно часто выбирают дипломатов из рядов отличившихся офицеров, — ответил Родригес, видимо позабыв о скромности.
— В таком случае странно, отчего вы не надели воинских наград. Они ведь, несомненно, у вас есть? — с обезоруживающей откровенностью поинтересовался Холмс.
— Разумеется. Просто их куда-то убрали слуги.
— Скажите, а у вас есть орден за военные заслуги?
— Есть. — Испанец внимательно посмотрел на Холмса. — А чем вызван ваш вопрос?
— Я увлекаюсь военным делом, — пожал плечами Холмс. — Одно из моих многочисленных хобби.
— А вы сами служили?
— Нет, — покачал головой Холмс.
— Мне доводилось встречать подобных вам кабинетных вояк, — высокомерно улыбнулся Родригес. — Одно дело интересоваться армией, и совсем другое — служить самому. Это большой риск, требующий отваги и мужества, а подобными качествами обладают далеко не все.
— Я пацифист, — развёл руками Холмс, пропустив колкость мимо ушей, — но я признаю, что армия необходима для того, чтобы защищать мир.
— Тогда можете считать себя везунчиком, пока на свете ещё есть такие люди, как я. Мы бьёмся на полях сражений вместо вас и вам подобных.
— Я искренне полагаю, что слово сильнее меча, а война разражается лишь в том случае, когда безумие берёт верх над доводами рассудка, — возразил мой друг.
— В таком случае, мистер Холмс, мы расходимся во взглядах, — склонил голову Родригес. — Лично я в первую очередь солдат и уже потом дипломат. — Испанец покинул нас и присоединился к стайке женщин, которые с восторгом окружили его.
— Типичный ловелас, — шепнул я Холмсу.
Мой друг задумчиво кивнул и потом ещё некоторое время наблюдал за испанцем.
Через несколько минут к нам снова присоединился посол. Он был мрачен и хмур. Пристально посмотрев на Холмса, он произнёс:
— Вам потребуется немало времени, чтобы освоить кастельяно. Не будет ли с моей стороны ошибкой предположить, что вы здесь не случайно, а, так сказать, по долгу службы?
— Майкрофт нисколько не преувеличивал, когда в разговоре со мной отметил вашу проницательность, — улыбнулся Холмс.
— Господа, не угодно ли вам проследовать за мной? — произнёс дон Педро.
Мы спустились на первый этаж и вошли в одну из комнат, которая, насколько я мог судить, была рабочим кабинетом посла. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, а в камине горел огонь, создавая атмосферу уюта. Возле высоких окон стоял антикварный письменный стол и обитый кожей стул, а напротив — два мягких кресла. Показав на них, посол предложил нам сесть, после чего, взяв со стола серебряную шкатулку, открыл её, предложив нам две тонкие манильские сигары. Холмс, поблагодарив, взял одну, а я отказался. Сунув в рот сигару, дон Педро взял длинную восковую свечу, зажёг её от огня в камине, после чего дал прикурить от неё Холмсу, а потом затянулся сигарой сам. Откинувшись на спинку стула, он некоторое время молча курил, не сводя с нас пристального взгляда. Казалось, он тщательно подбирает слова.
— Джентльмены, — наконец начал он, — наш разговор не должен выйти за пределы этого кабинета. Вы обещаете хранить молчание?
— Обещаем, — ответил Холмс за нас обоих.
— Со мной только что связался представитель государственного секретаря вашей страны. Меня поставили в известность, что моё ходатайство по делу капитана Родригеса было отклонено. Ваше министерство иностранных дел, как говорится, настоятельно рекомендовало, чтобы он немедленно вернулся в Испанию. — Посол глубоко вздохнул и продолжил: — Это язык дипломатии и, возможно, на вас он не производит должного впечатления, однако, осмелюсь вас заверить, положение более чем серьёзное. По сути дела, речь идёт о депортации, а насильственное выдворение дипломата — дело неслыханное. Работника посольства высылают из страны только в случае серьёзнейшего правонарушения либо обоснованного подозрения в том, что указанное правонарушение имело место. Капитан клянётся, что не преступал закон, а британский МИД отказывается объяснить причину депортации. — Большая часть сигары дона Педро уже обратилась в пепел, но он словно забыл о ней. Не отрываясь глядя на Холмса, он продолжил: — Я нисколько не сомневаюсь, что вы, мистер Холмс, можете просветить меня, в чём именно британская полиция и вы лично подозреваете моего заместителя.
Прежде чем ответить, Шерлок Холмс глубоко затянулся:
— Дон Педро, мне крайне неловко выдвигать бездоказательные обвинения против кого бы то ни было, особенно против иностранного дипломата, однако результаты моего текущего расследования, похоже, указывают на то, что капитан Родригес имеет непосредственное отношение к убийству трёх женщин в районе Мейфэр за последние несколько недель.
— Madre de Dios!
[19]
— потрясённо выдохнул посол и перекрестился. Рука, в которой он держал сигару, задрожала так сильно, что с неё сорвался и упал на стол столбик пепла. Положив сигару в пепельницу, дон Педро покачал головой: — Не может быть. Это какая-то ошибка. Я знаю капитана Родригеса не первый год, он достойный джентльмен и офицер. Он происходит из одного из самых видных семейств Мадрида.
— Кто дал нам право утверждать, что мы хорошо знаем того или иного человека? — возразил Холмс. — В каждом из нас есть тёмная и светлая стороны, и большинство людей успешно удерживают себя от поступков, на которые их толкает тьма. Кто знает, быть может, капитан Родригес потерпел в этом деле неудачу?
Дон Педро встал из-за стола, подошёл к камину и склонил голову, вглядываясь в огонь. Помолчав несколько мгновений, он произнёс:
— Конечно же, я читал в газетах об этих несчастных женщинах, но даже в самом страшном из кошмаров я не мог представить, что к убийствам имеет отношение человек из моего посольства. Что заставило вас подозревать Хосе? — Посол повернулся к нам.
— Улик несколько, — ответил Холмс, — но главная из них — орден за военные заслуги, обнаруженный на месте второго убийства. Скажите, пожалуйста, на обратной стороне ордена что-нибудь пишут?
— Обычно нет, — покачал головой дон Педро. — Однако некоторые орденоносцы сами делают гравировку. Эта награда присваивается всем воинским званиям; у неё четыре степени. Капитан удостоен первой. Думаю, именно это и выбито на обратной стороне ордена: степень ордена и имя его владельца.
— Так вот каким образом Лестрейд так быстро взял след, — прошептал мне на ухо Холмс.
— Вы видели орден? — спросил дон Педро.
— Орден передали полиции, но теперь там отрицают сам факт его существования, — развёл руками Холмс.
— В таком случае он может принадлежать не Хосе, а кому-нибудь другому.
