– Это не принц там, в лодке?
Королева Генриетта, знавшая принца лучше, чем ее дочь, улыбнулась ошибке, объясняемой самолюбием молодой девушки, и ответила:
– Нет, это только граф де Гиш, его любимец.
Принцессе пришлось скрыть невольную симпатию, вызванную смелостью графа.
Де Гиш наконец отважился взглянуть на принцессу, чтобы сравнить оригинал с портретом.
Когда он увидел бледное лицо принцессы, ее живые глаза, очаровательные каштановые волосы, трепетные губы, королевское движение руки, милостивое и приветливое, его охватило такое волнение, что он потерял бы равновесие, если бы Рауль не поддержал его. Изумленный взгляд друга и благосклонный жест королевы заставили де Гиша опомниться.
В немногих словах он объяснил, что его послал принц; потом поклонился адмиралу и знатным англичанам, окружавшим королеву и принцессу.
Вслед за де Гишем представили Рауля. Он был принят очень милостиво. Все знали, какую роль играл граф де Ла Фер при реставрации Карла II; кроме того, именно граф вел переговоры относительно брака, возвращавшего во Францию внучку Генриха IV.
Рауль превосходно говорил по-английски и служил своему другу переводчиком в его беседе с молодыми английскими вельможами, не знавшими французского языка.
Вскоре появился молодой человек изумительной красоты, в роскошном костюме и богатом вооружении. Он подошел к королеве и принцессе, которые беседовали с графом Норфолком, и сказал с плохо скрываемым нетерпением:
– Ваше величество и ваше высочество, пора сходить на берег.
В ответ на приглашение принцесса поднялась и уже хотела принять руку, которую ей поспешно подал молодой красавец, но адмирал выступил вперед.
– Простите, милорд Бекингэм, – заговорил он, – сейчас переправа невозможна для дам. Волнение слишком сильно; но к четырем часам ветер, вероятно, спадет. Поэтому мы высадимся только вечером.
– Позвольте, милорд, – сказал Бекингэм с раздражением, которого он даже не пытался скрыть. – Вы удерживаете дам, не имея на то права. Ее высочество, к счастью, принадлежит Франции, и, как видите, Франция устами своих послов требует ее к себе.
Он указал рукой на де Гиша и Рауля, в то же время кланяясь им.
– Я не думаю, – ответил адмирал, – чтобы эти господа желали подвергать опасности жизнь королевы и принцессы.
– Милорд, эти господа, идя против ветра, переправились на корабль. Надо полагать, что опасность для королевы и принцессы будет не большей, если они поплывут по ветру.
– Эти господа очень храбры, – сказал адмирал. – Вы видели, что многие стояли на набережной, но не решились последовать за ними. Кроме того, они пустились в море, очень бурное даже для моряков, желая как можно скорее приветствовать ее высочество и ее августейшую мать. Я поставлю наших гостей в пример моему штабу, но принцесса и королева в этом не нуждаются.
Взглянув украдкой на графа де Гиша, принцесса заметила, как краска залила его щеки.
Бекингэм не уловил этого взгляда: он следил только за Норфолком. Герцог, очевидно, ревновал к адмиралу и горел желанием как можно скорее увезти принцессу с шаткой палубы корабля, где властелином был адмирал.
– Впрочем, – заметил Бекингэм, – я обращаюсь к мнению принцессы.
– А я, милорд, – ответил адмирал, – обращаюсь к своей совести и ответственности. Я обещал доставить принцессу во Францию целой и невредимой и сдержу свое обещание.
– Однако, сударь…
– Позвольте вам напомнить, милорд, что здесь распоряжаюсь я один.
– Отдаете ли вы себе отчет в своих словах, милорд? – высокомерно спросил Бекингэм.
– Вполне, и повторяю: я один командую здесь, герцог, и все повинуются мне – море, ветер, суда и люди.
Это были прекрасные слова, сказанные с достоинством. Рауль заметил, какое впечатление произвели они на Бекин-гэма. Герцог вздрогнул всем телом и оперся спиной на одну из колонок балдахина, чтобы не упасть, глаза его налились кровью, и рука легла на эфес шпаги.
– Герцог, – повернулась к нему королева, – позвольте заметить вам, что я вполне разделяю мнение графа Норфолка. Кроме того, не будь даже этого тумана, мы все же должны были бы уделить несколько часов человеку, который так благополучно и так заботливо доставил нас к берегам Франции, где ему придется расстаться с нами.
Вместо ответа Бекингэм вопросительно взглянул на принцессу.
Но принцесса, полускрытая бархатными, расшитыми золотом складками балдахина, не слушала этого спора. Она смотрела на графа де Гиша, который разговаривал с Раулем.
Это был новый удар для Бекингэма: ему показалось, что во взгляде принцессы Генриетты он прочитал более глубокое чувство, чем простое любопытство.
Он отошел, шатаясь, к главной мачте.
– У герцога Бекингэма ноги не моряка, – сказала по-французски вдовствующая королева. – Наверное, поэтому он так сильно желает ступить на твердую землю.
Молодой человек услышал ее слова, побледнел как смерть и ушел, опустив руки, сливая в одном вздохе давнишнюю любовь с новой ненавистью.
Между тем адмирал, не обращая больше внимания на недовольство герцога, провел королеву и принцессу в свою каюту на корме, где был подан роскошный обед, достойный присутствующих.
Адмирал сел справа от принцессы, посадив по левую руку от нее де Гиша. Это место занимал обычно Бекингэм.
Войдя в столовую, герцог испытал еще один удар. Согласно этикету, который он должен был уважать, как вторую королеву, его понизили и за столом.
Де Гиш, побледневший от счастья еще больше, чем его соперник от гнева, с трепетом опустился на стул подле принцессы, шуршание шелкового платья которой заставляло сердце графа биться от не изведанного еще доселе наслаждения.
После обеда Бекингэм быстро подошел к принцессе, чтобы предложить ей руку.
Теперь настала очередь де Гиша дать урок герцогу.
– Милорд, – сказал он, – будьте так добры, с этого мгновения не становитесь между ее высочеством принцессой и мной. Теперь ее высочество действительно принадлежит Франции, и если принцесса оказывает мне честь, подавая мне руку, она касается руки принца, брата короля.
С этими словами он предложил руку принцессе с таким явным смущением и в то же время с таким мужественным благородством, что среди англичан послышался шепот восхищения, а у Бекингэма вырвался тяжелый вздох.
Рауль любил: Рауль все понял. Он посмотрел на де Гиша глубоким взглядом, каким мать или друг предупреждают сына или друга об угрожающей ему опасности.
Наконец к двум часам из-за туч выглянуло солнце. Ветер стих; море стало гладким, как зеркало; туман, обволакивавший землю, рассеялся. И тогда показались приветливые берега Франции, усыпанные тысячью белых домов, выделявшихся на зелени деревьев и синеве неба.
