«Тогда нет ничего удивительного. Каждый владелец имеет право чинить свою собственность, – подумал д’Артаньян. – Этак и мне бы сказали, что я укрепляю свой дом на Гревской площади, тогда как я просто-напросто собираюсь ремонтировать его. Мне кажется, что король получает неправильные донесения, которые вводят его в заблуждение…»
– Но все-таки, – продолжал он уже вслух, ибо возложенное на него поручение заставляло его быть недоверчивым, – согласитесь, милый человек, что камень этот везут странным путем.
– Почему же? – спросил рыбак.
– Камень доставляют из Нанта или Пенбефа по Луаре?
– Да, по течению реки.
– Это действительно удобно, но почему же его доставляют не прямо из Сен-Назера в Бель-Иль?
– Э, наши баржи плохи и непригодны для моря.
– Не все ли равно?
– Простите, сударь, вы, видать, никогда не плавали по морю, – прибавил рыбак не без оттенка презрения в голосе.
– Объясните мне это, милейший. Мне кажется, что проплыть из Пенбефа в Пириак, чтобы потом отправиться из Пириака в Бель-Иль, – все равно что совершить переезд из Рош-Бернара в Нант, а потом пуститься из Нанта в Пириак.
– По воде путь короче, – возразил невозмутимый рыбак.
– Но ведь так получается крюк.
Рыбак отрицательно покачал головой:
– Вы забываете о течении, сударь.
– Согласен.
– И о ветре.
– А!
– Конечно. Течение Луары доносит суда почти до Кру-азика. Если им нужно чиниться или пополнить команду, они идут в Пириак вдоль берега. Близ Пириака они встречают течение в другую сторону, которое несет их до острова Дюме.
– Хорошо.
– Оттуда течение Вилены отбрасывает их к следующему острову – Гедику.
– Так.
– А от этого острова прямой путь на Бель-Иль. Море между островами – как зеркало, по которому баржи плывут, словно утки по Луаре.
– А все-таки этот путь долог, – заметил упрямый Аньян.
– Да уж так приказал господин Фуке, – заключил рыбак, в знак почтения к этому имени приподнимая свою шерстяную шапку.
Быстрый и проницательный, как стальное лезвие, взгляд мушкетера открыл в сердце старика только наивную доверчивость, а в его чертах выражение полного и спокойного удовлетворения. Он произнес «так приказал господин Фуке» таким тоном, каким говорят: «воля божья».
Д’Артаньян потрепал по шее своего коня, и тот, еще раз показав свой прекрасный характер, двинулся в путь, ступая по солончакам и втягивая ноздрями сухой ветер, пригибавший прибрежные травы и жалкий вереск.
К пяти часам мушкетер приехал в Круазик.
Если б д’Артаньян был поэтом, он залюбовался бы громадными отмелями шириной в целое лье, которые во время прилива покрываются водой, а когда море отступает, тянутся серыми, унылыми полосами, усеянными водорослями, мертвыми травами и белыми редкими валунами, напоминающими кости на кладбище.
Но он – солдат, политик, честолюбец – не находил утешения даже в том, чтобы смотреть на небо и читать в нем надежду или предупреждение.
Для такого человека, как он, багровое небо означало только ветер и бурю. Белые легкие облака на синеве небосклона говорили всего лишь, что море будет спокойным. И д’Артаньян решил:
«При первом же приливе я поплыву, хотя бы в ореховой скорлупе».
В Круазике, как и в Пириаке, мушкетер заметил на берегу громадные груды камней. Эти исполинские стены убывали с каждым приливом, так как камень увозили на остров Бель-Иль, что подтверждало подозрения, явившиеся у него в Пириаке.
Но что сооружал Фуке? Чинил ли он разрушенную стену? Возводил ли новые укрепления? Чтобы узнать это, надо было увидеть.
Д’Артаньян поставил Хорька в конюшню, поужинал, лег спать, а на следующий день, на рассвете, уже расхаживал по гавани, вернее, по гальке.
На отмели несколько рыбаков беседовали о сардинах и креветках.
Аньян подошел к ним с веселой, приветливой улыбкой.
– Будет сегодня ловля? – спросил он.
– Да, – ответил один из рыбаков, – мы ждем прилива.
– А где вы ловите рыбу, друзья?
– У берегов.
– А где ловится лучше?
– В разных местах, например, близ острова.
– Но до острова далеко.
– Не очень. Четыре лье.
– Четыре! Да это целое путешествие!
Рыбак расхохотался.
– Послушайте-ка, – наивно заметил Аньян, – ведь на расстоянии четырех лье уже не видно берега. Правда?
– Не всегда.
– Ну… словом, это далеко, даже слишком далеко, не то я попросил бы вас взять меня с собой и показать то, чего я никогда не видал.
– А что?
– Живую морскую рыбу.
– Вы из провинции? – спросил один рыбак.
– Да, из Парижа.
Бретонец пожал плечами и поинтересовался:
– А видели вы в Париже господина Фуке?
– Часто, – ответил д’Артаньян.
– Часто? – повторили рыбаки и столпились около парижанина.
– Вы его знаете?
– Немножко. Он близкий друг моего господина.
– Ага! – протянули рыбаки.
– И еще, – прибавил д’Артаньян, – я видел его замки в Сен-Манде, Во и его парижский дом.
– Хорош?
– Великолепен!
– Ну, не так хорош, как его замок в Бель-Иле, – заявил один рыбак.
– Ого! – воскликнул мушкетер и так презрительно расхохотался, что все присутствующие рассердились.
– Сразу видно, что вы не бывали на острове, – перебил самый любопытный из рыбаков. – Да знаете ли вы, что его усадьба занимает шесть лье и что там такие деревья, каких не увидишь и в Нанте!
– Деревья! В море-то? – воскликнул д’Артаньян. – Желал бы я убедиться сам.
– Это нетрудно. Мы ловим рыбу у острова Гедика. Оттуда видны темные бель-ильские деревья и белый замок, который, как лезвие, врезается в море. Хотите посмотреть Бель-Иль?
– А это можно? – спросил д’Артаньян.
– Все могут бывать там, – продолжал рыбак, – кто не желает зла Бель-Илю или его владельцу.
Легкая дрожь пробежала по телу мушкетера.
«Правда», – подумал он и произнес вслух:
– Если б я был уверен, что не буду страдать морской болезнью…
– В нем-то! – воскликнул рыбак, с гордостью указывая на свой красивый баркас с круглыми боками.
– Ну, уговорили, – сказал д’Артаньян. – Я отправлюсь посмотреть Бель-Иль, только вряд ли меня пустят.
