– То есть?
Он пошел обратно вниз по лестнице на улицу, к машине. Где бы она ни была, он ее найдет и будет рядом. Все время, всегда, нравится ей это или нет.
– Понимаешь, какое то время назад я пошла на квартиру к Владу, а там…
– Помню, помню, застала его дядюшку.
– Вот. А сейчас я говорила с троюродной сестрой Влада, так вот она утверждает, что у Влада нет и не было никакого дядюшки.
– Как это?!
– А вот так!
– А кем же тогда был Сиротин Владлен Егорович?
– Самозванцем! – Альбина нервно хихикнула. – И самое прикольное знаешь что?
– Что?
– То, что Влад по паспорту как раз и был Владленом. Все привыкли называть его Владиком, а он был Владленом. Сиротиным. Сиротиным Владленом…
– И неужели Егоровичем?
– Нет. Егоровича уже самозванец сам выдумал. Или и в самом деле был Егоровичем, но никак не Владленом и уж тем более – не Сиротиным. Я вот что думаю…
Альбина подозрительно затихла на несколько минут. И Иванцову пришлось кусать губы и вслушиваться в то, как она чертыхается, выруливая куда то, как подрезает кого то и как нервно огрызается на того, кто гневно посигналил ей вслед.
«Лихачит!» – решил он тут же и решил при случае пожурить. Она не терпела критики, но тут ведь он о ее безопасности печется.
– Так что ты думаешь? – поторопил он ее, влезая в свой автомобиль. – Чего затихла?
– Думаю, что надо бы дядю этого навестить по адресу, где проживал ранее Влад.
– Не вздумай туда ехать одна! – заорал Иванцов, забывшись.
Они ведь еще ничего такого не обсуждали. Ну, переспали, и что? Ну, оставался он у нее на пару ночей. Три раза у него ночевали. Все как то наспех, походя. Она разговоров никаких не заводила. Он – тем более. Да он и не умел их говорить, разговоры эти. Надо ведь будет душу выворачивать при этом, так? А он не умеет.
– Я уже приехала, Сережа. И это… – он услышал, как она заглушила мотор, выбралась из машины и громко хлопнула дверью. – Не кричи на меня!
– Я не кричу, я волнуюсь, – проворчал он.
– Лучше подъезжай сюда. – Она скороговоркой назвала ему адрес, и он чуть не заорал от радости – езды было минут пять. – Встретишь меня, пообедаем где нибудь. Обсудить то есть что!
– Ага! – Он уже вовсю давил на педаль газа. – Пообедаем. Обсудим. Может, подождешь меня? Вместе поднимемся в квартиру к самозванцу этому. Аль, он, может, просто хату занял, ему жить негде?
– Бомж?
– А что?
– Ну-у, судя по беспорядку, который дядя там сотворил, можно было бы в нем заподозрить бомжа, но…
– Что – но?
– А откуда у бомжа мобильник Влада?
– Мобильник? Какой мобильник? Ты мне ничего не говорила!
– Теперь говорю. Он вручил мне его мобильник, правда, в таком раздолбанном состоянии, что ничего извлечь из него пока не получилось.
– У кого?
Иванцов уже видел угол дома, возле которого припарковалась Альбина, видел часть двора с качелями и стоянкой. «Ну же, Альбина, ну! Подожди меня немного! Не входи в подъезд! Пожалуйста…»
Она вошла и стала, чуть задыхаясь, подниматься по лестнице, потому что вполголоса пробормотала про занятый лифт. Он не успевал. И снова начал задыхаться от страха за нее.
Вдруг этот дядя настолько сложен, что он не дядя и не бомж вовсе. А кто тогда? А тот, кто, предположим, повинен в гибели ее бывшего воздыхателя? Мог он там не жить, а обыскивать квартиру? Мог. С целью? С целью найти в вещах Сиротина нечто. А мобильник Влада у него тогда откуда?
– Мобильник уже третий спец смотрит, и пока ничего, – пояснила запыхавшаяся Альбина. – Слишком велики повреждения.
– Откуда он взялся, мобильник этот? – Он влетел во двор, как сумасшедший, взвизгнул тормозами, останавливаясь возле ее машины, выскочил на улицу, прокричал: – Какой подъезд?
– Ты уже на месте? – удивилась она. – Лихо! Средний. Запоминай код…
Он догнал ее у самой двери. Альбина как раз достала связку ключей и перебирала ее в поисках нужного. Она его нацепила на общее колечко после той памятной встречи с Владленом Егоровичем, который и не Владлен вовсе. Иванцов остановился, согнулся пополам, вцепившись пальцами в колени, чтобы не упасть, дыхалка стала ни к черту. Кое-как восстановил дыхание, вытянул в ее сторону руку, прохрипел:
– Погоди, я первый войду!
Альбина поиграла бровями, ей очень хотелось возразить, покапризничать. Вякнуть что нибудь типа: еще чего. Но вдруг пожалела его. На Сергее лица не было. Короткий ежик волос взмок, по вискам текли крупные капли пота. И глаза были сумасшедшие. Он так боится за нее? Или это всего лишь профессиональная ревность? «Лучше пускай боится, – вдруг подумалось ей. – Так лучше. Не придется рушить очень скоро наши отношения, оказавшиеся такими необременительными».
– Хорошо, иди первым. Отдышись только.
Они открыли дверь, вошли в пустую квартиру. В комнатах было чисто убрано. На кухне тоже царил порядок. Холодильник был пуст и отключен. Мусорное ведро отсутствовало вообще. Все окна плотно закрыты.
– Ничего не понимаю. – Альбина обескураженно озиралась. – Он тут такой срач развел! Присесть было страшно.
– Может, его родственники тут застукали и…
– Они бы сообщили куда следует. Поменяли бы замки, а ключ до сих пор подходит. – Она потрясла связкой ключей. – И откуда у него мобильник?! Дома то он не мог быть!
– А он что по этому поводу говорил?
Иванцов осматривал квартиру, цепляясь взглядом за каждую мелочь. На этом диване у них, да, проходили свидания?! В этой кухне завтракали? Он что то готовил ей, кофе варил, она то хозяйка просто никакая. Потом нес все в комнату, ставил поднос ей на коленки, целовал…
Он чуть не зарычал. Как, однако, противно об этом думать! Зачем он вообще здесь?! Обыска делать не станет. Вдруг наткнется на какие то их совместные фото или милые прелестные безделушки, типа чашки или блюдца с дарственной надписью. Любимому Владу от…
– Прекрати, Сережа! – вдруг прикрикнула она на него.
– Что? – Иванцов вздрогнул от неожиданности и с удивлением обнаружил, что стоит посреди комнаты, набычившись, зверем смотрит по сторонам и без конца сжимает и разжимает кулаки.
– Ничего такого, что ты себе нарисовал, – Альбина догадливо хмыкнула и постучала пальчиком по его виску. – Так можно свихнуться.
– Можно, – согласился он, поймал ее ладошку и поцеловал. А потом со вздохом признался: – Только, кажется, я уже… свихнулся.
– На почве ревности? – Альбина двинула к выходу.
– И на этой почве тоже. – Он пошел за ней. – Ничего тут смотреть не станем?
