Книга Золотая всадница, страница 12. Автор книги Валерия Вербинина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Золотая всадница»

Cтраница 12

– В ней есть что-то павлинье, – сказала королева Шарлотта и неодобрительно поджала губы.

– Вы правы, ваше величество, – поддакнула ее невзрачная фрейлина, та самая, которая окрутила красавца-лейтенанта, – ворона в павлиньих перьях!

Но даже граф Верчелли не согласился с таким определением, заявив, что было бы воистину благословением небес, если бы все враги королевства походили на баронессу Корф. К нему подошел озабоченный депутат Старевич.

– Знаете, дорогой граф, – начал он по-итальянски, потому что славянские языки старый реакционер упорно не признавал, – я полагаю, что, несмотря на разницу в наших взглядах, у нас есть и точки соприкосновения. – Он покосился на короля, который был увлечен разговором с баронессой, и добавил: – Я имею в виду Дубровник.

– Вы имеете в виду, Рагузу? – прищурился Верчелли, который терпеть не мог новых названий бывших итальянских городов.

У Старевича так и вертелся на языке резкий ответ, но депутат сумел сдержаться.

– По моим сведениям, эта особа…

– По моим тоже, – ответил желчный граф, не любивший тратить лишних слов.

– А что, если она сумеет…

Старевич оглянулся на ослепительную Амалию и проглотил конец фразы.

– Не сумеет, – ответил Верчелли хладнокровно. – Ей неизвестен характер его величества. Как бы она ни одевалась – или раздевалась, – она ничего не добьется.

– Мне, однако, представляется, – несмело начал депутат, – что его величество весьма подвержен чуждым влияниям… особенно со стороны таких очаровательных особ, как эта.

– Гм! – сказал на это Верчелли. – Боюсь, сударь, у вас превратное понятие о характере его величества.

После чего он преспокойно повернулся к опостылевшему республиканцу спиной и заговорил с Кислингом о погоде.

Бедная маленькая балерина вся кипела от обиды. Но, по опыту зная, что битва за мужчину редко проигрывается в одно сражение, она решила запастись терпением, а для начала – быть со Стефаном в два раза более ласковой, чем прежде.

Весь вечер она искусно лавировала, чтобы не пересечься с соперницей, однако женщины все же столкнулись в дверях, покидая бал.

– Надо же, какое миленькое у вас платье, – не удержалась Лотта. Тон ее притворно кричал: миленькое-то миленькое, но не более того. – А эти блестящие бусинки…

Никто не знает, что именно нашло на Амалию в то мгновение, но она невозмутимо ответила:

– Это бриллианты, мадемуазель, – и тем самым сразила королевскую фаворитку наповал.

Ракитич помог балерине сесть в экипаж и забрался внутрь вместе с собачкой. Талисман блаженно спал. На балу ему удалось несколько раз лизнуть мороженого, и он чувствовал себя на седьмом небе от счастья.

– Как вы думаете, – спросила Лотта внезапно, – это действительно бриллианты?

Ракитич растерялся.

– У баронессы на платье! – пояснила балерина, сердясь на то, что мужчины такие тугодумы.

– Откуда мне знать, мадемуазель? – пробормотал генерал. – Но у этих русских прорва денег, так что я бы не удивился.

Лотта, выслушав его, замкнулась в гордом молчании. Приехав домой, она долго ходила из угла в угол, а ночью не сомкнула глаз.

Что же до Амалии, то, как с ней обыкновенно случалось после больших балов, она сразу же заснула и пробудилась ближе к полудню, когда уже вовсю сияло солнце.

Она долго лежала в постели, перебирая воспоминания о вчерашнем вечере, и хмурилась. Наваждение не отступало, работа не приносила облегчения. Стоило ей подумать о своем любовнике и о том, что он, вполне возможно, счастлив с другой, и ее охватывало холодное бешенство. А еще это платье, которое она заказывала, чтобы понравиться ему

«Да перестану ли я когда-нибудь каждое мгновение вспоминать о нем? – уже с досадой сказала она себе, отворачиваясь от солнечного света, бившего в окна. – Конечно, я никогда не верила в то, что время лечит – оно просто наносит новые раны, боль которых перекрывают старую. И вообще…»

Ее мысли прервал осторожный стук в дверь. Вошла Зина, миловидная веснушчатая девушка из посольства, которую Оленин определил баронессе в горничные.

– Слуга господина полковника Войкевича доставил, – объяснила Зина, протягивая на подносе какой-то узкий длинный сверток.

Обрадовавшись возможности отвлечься, Амалия взяла сверток и сняла бумагу. Внутри оказался футляр для веера, а в футляре – сам веер, восхитительная старинная работа с фигурной резьбой, перламутром, ручной росписью и позолотой. В прилагаемой записке полковник выражал надежду, что веер, некогда принадлежавший госпоже Помпадур, окажется достойной заменой своему раненому товарищу, который он поднял вчера на балу. Амалия улыбнулась.

«Господин полковник, до чего же вы проницательны… Госпожа Помпадур! Однако умеете вы делать намеки, милостивый государь…»

И, отпустив Зину, она задумалась, хочется ли ей действительно стать, пусть и на короткое время, королевской фавориткой или лучше попытаться добиться своего как-то иначе.

У Амалии было много увлечений, но до сих пор складывалось так, что она ни разу не шла наперекор своему сердцу. Бывало, она совершала ошибки, но она всегда влюблялась вполне искренне. В отличие от очень многих она никогда не жила с мужчиной ради денег или положения в обществе, и даже работа в особой службе не смогла заставить ее изменить своим убеждениям. Вот и сейчас она представила себе глуповатое добродушное лицо короля Стефана, его курносый нос, блеклые волосы – и состроила легкую гримасу разочарования.

Конечно, приятно, если у твоих ног оказывается монарх какого-никакого, но все же королевства. Но удовольствие это длится от силы минуту, а потом что?

К тому же у Амалии не было никаких оснований верить, что она добьется подписания соглашения о Дубровнике, если сумеет очаровать короля. Ведь Лотта Рейнлейн наверняка пыталась выхлопотать то же самое, но для австрийцев. Однако у нее до сих пор ничего не вышло.

Словом, все было туманно, и на мгновение Амалию охватил соблазн послушаться Петра Петровича, махнуть рукой на Дубровник и попытаться добиться лишь нейтралитета страны. Однако военный министр недвусмысленно дал ей понять, что на нейтралитет иллирийцев с таким колеблющимся монархом они положиться не могут. Значит, надо было каким-то образом добиться своего – и, хотя Амалия не привыкла отступать, она могла признаться самой себе, что пока не видит ни единого способа устроить в Дубровнике на законных основаниях российскую военно-морскую базу.

Вздыхая, Амалия встала с постели, привела себя в порядок и надела светлое домашнее платье, после чего велела подавать завтрак. Едва она села за стол, слуга доложил о приходе Петра Петровича.

– Очень хорошо, проси.

Оленин явился, галантно поклонился и взглядом скользнул по сосредоточенному профилю Амалии, по тонкой руке, которой она поправляла стоявшую в вазе на столе ветку вишни. Но тут баронесса повернула голову, увидела гостя и с улыбкой поднялась ему навстречу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация