– И тебе надо в больницу.
– Со мной все в порядке.
Кубинец выглянул в окно, устремил взгляд в небо.
– Время, – сухо сказал он, поднялся и достал с верхней полки кейс. – Моей маме, а позднее надзирателям в камере пыток врачи рекомендовали давать мне химические препараты строго по времени, указанному в рецепте.
Он снова сел, открыл кейс, достал бутылку минералки, а через секунду положил на крышку кейса три большие красные пилюли. Одну из них он пальцем пододвинул в сторону Риты.
– Пей, – протянул ей воду.
– Что это? – спросила девушка.
– Извинительный жест профессора Ширяева. Я так полагаю, это конец эксперимента. Эпилог. Пей. Кони не двинешь, тогда и мы рискнем.
Рита глянула в глаза Кубинцу, потом на Саню и медленно потянулась за пилюлей. С трудом проглотила и запила водой.
Кубинец, будто еще не решив, что делать с пилюлями дальше, легкими щелчками стал подкатывать одну к другой. Наигравшись, подтянул одну из них к Сане.
– Ваш выход, маэстро.
Глотать ее было больно. Запив пилюлю минералкой, Саня потрогал рукой горло.
– Действует, – вдруг обрадовано сказала Рита. – Помогает. Жжение проходит. И это ощущение, будто потроха свинцом залили, – его нет.
– Ты откашливаться перестала, – заметил Кубинец. – И тут не соврал, черт. Ну, хоть это хорошо.
– Чего тянешь, пей свою. Дядя доктор себя забыл вылечить.
Одну из них он пальцем пододвинул в сторону Риты.
– Пей, – протянул ей воду.
– Что это? – спросила девушка.
Кубинец положил свою пилюлю в карман и посмотрел на Саню.
– Телефон купил?
– Да, – ответил тот, – но здесь не возьмет.
– Позже наберем. Все получилось? Оставил?
Молодой человек кивнул.
– Помнишь номер профессора? Позвонишь, передашь привет Рэму, скажешь код и номер ящика камеры хранения, где оставил флэшку.
– А зачем это Павлу Игоревичу?
– Это не ему, это тем, кто его прослушивает. Через полчаса флэшка будет у Рэма, и вас оставят в покое.
– Понятно. Почему пилюлю не проглотил?
– Сильный препарат, – ответил Кубинец и, закашлявшись, заляпал кровью рукав рубашки. – В моем возрасте это вредно для сердца.
– Не дури, нам помогло. Тебе же все хуже и хуже. – Саня взял его за руку. – У тебя пульс сумасшедший.
Показалась станция. Подходя к перрону, старые вагоны заскрипели. Кубинец сжал челюсти и прикрыл глаза ладонью. Со лба на руку стекал пот, тело стало вздрагивать, как при лихорадке.
– Больно? – удивляясь тому, как быстро ухудшается его самочувствие, спросила Рита.
Кубинец не то улыбнулся, не то оскалился.
– Очень.
– Ты дурень, тебе что, силой ее запихнуть?
Кастро не отреагировал, с трудом сохраняя самообладание, положил руки на колени, подмигнул Сане.
– Есть связь?
Молодой человек вытащил телефон, посмотрел на дисплей.
– Звони, – сказал Кастро и отвернулся к окну. – Моя станция, – добавил он, косясь на Риту. – Пора.
– Куда пора? – удивилась девушка. – Ты что, не с нами?
– Вызов пошел, – сказал Саня, удивленно поглядывая то на Риту, то на Кубинца. – Куда ты собрался? Куда он собрался? Не пускай его. Подожди, слышишь?!
– Не забудь потом отключить телефон, – сказал Кубинец. – Прощай, Маруська, – выдохнул, поднимаясь, и похлопал Саню по плечу.
Рита схватила его за ремень брюк.
– Зачем ты это делаешь?
– У меня тут встреча, – тяжело дыша и с трудом выговаривая слова, ответил он. – Надо идти. Отпусти, Рита. У меня нет сил бороться с тобой.
– Павел Игоревич, это Саня. Слышите меня? Связь пропадает!.. Узнали? Да я… Тоже здесь… Живы!.. Живы, говорю!..
– Какая встреча? С кем у тебя может быть встреча? – выпытывала девушка у Кубинца.
– Да увязалась тут одна… приставучая. Прям как ты. Все бегал от нее, а теперь, гляжу, не – пора объясниться.
– У меня есть информация для Рэма, – говорил Саня в трубку, заткнув одно ухо пальцем. – Я оставил посылку на вокзале…
– Я пойду с тобой! – решительно сказала Рита, поднимаясь следом за Кубинцем, но он остановил ее жестом.
– Мне трудно дышать, не то что говорить. Не спорь со мной. Такое поведение не к лицу девушке твоего воспитания.
– Мы с тобой.
– Нет, – качая головой, настаивал Кастро. – Там, в кейсе…
– Ну и проваливай! Забирай свой кейс! Он нам не нужен!..
– Там в кейсе письмо, – борясь с приступами боли, сердито перебил Кубинец.
Рита насупилась и замолчала, а Кастро снова попытался улыбнуться.
– На конверте адрес. Отнесете.
– Кому?
– Моей матери.
Прощаясь, он кивнул и, держась за поручни, двинулся к выходу. У тамбура остановился, вытащил из кармана пилюлю и с силой швырнул ее в грязный, заставленный сумками вагонный коридор.
Саня опустил телефон.
– Куда он пошел?
По щекам Риты покатились слезы.
– Он умирает. Он пошел… умирать.
– Почему? Почему он не принял препарат?
Из трубки послышался голос профессора, и Саня снова приложил ее к уху.
– Шурик! Шурик! – кричал в трубку ученый.
– Павел Игоревич, что будет, если не принять препарат?
– Летальный исход будет. Но вы же приняли? Ты сказал, что вы приняли, – обеспокоенно произнес профессор.
– Я и Рита… Кастро не стал. Сказал что-то про старое сердце и положил пилюлю в карман.
– Благородно.
– Почему благородно?.. – не понял Саня. – Почему благородно?..
– Потому что один из вас все равно бы погиб. Мы помещали три сознания в одно тело, разделяли обратно, и через две недели один из троих умирал. Резко, без каких бы то ни было причин. Даже препарат не помогал. Что-то отключается в организме. Какие-то внутренние часы останавливаются, понимаешь? Миллион гипотез – ничего не подтвердилось. Долго шли по ложному пути. Были две группы, в которых выжили все трое. Только вчера догадались поднять документацию. В обеих группах двое из трех мышей были из одного помета. Схожий генотип блокирует болезнь. Тут препарат срабатывает на сто. Механизма мы пока не знаем.
– То есть?
