Журналистка накинула легкую кофточку и вышла из кабинета. Она хотела зайти к главному редактору Анатолию Сергеевичу Пенкину и сказать, что уезжает по важному делу, но, на ее счастье, шеф встретился ей в коридоре.
– Катюша, – ласково улыбнулся главный, увидев сотрудницу. Иногда он напоминал ей боксера среднего веса. – Ты ко мне? Что-то уже набросала?
– К вам, Анатолий Сергеевич, – Зорина всегда испытывала к этому человеку симпатию. – Мне очень стыдно, но все же хочу отпроситься у вас на часик.
Шеф кивнул. Его подчиненная никогда не отпрашивалась без уважительной причины.
– Срочной работы нет, – проговорил он. – Но управишься с делами – приходи сюда. Покажешь мне хотя бы наброски статьи.
– Обязательно.
Катя вышла на улицу, щурясь от яркого солнца. Супруг забрал машину, ему она сейчас была нужнее, и до дома Ладожских пришлось добираться на общественном транспорте. Впрочем, на работу маршруток пожаловаться было сложно, и Кате быстро удалось сесть в нужный микроавтобус. Двадцать минут езды – и она оказалась в дачном поселке, застроенном как величественными особняками, так и ветхими домишками.
Дом Ладожских женщине помог отыскать дочерна загорелый парнишка лет пятнадцати.
– А вы из полиции? – блеснул он белыми зубами.
Она улыбнулась:
– Нет.
– Значит, вы просто хотите посмотреть, где жили убитые?
Она наклонила голову в знак согласия. Мальчишка собирался еще что-то добавить, но подбежавшие товарищи потащили его за собой.
Зорина приблизилась к железному забору, защищавшему владения от посягательства чужаков, да так и не защитившему, потопталась у калитки, запертой наглухо. Вероятно, мать Татьяны Ладожской с детьми или не вернулась, или не пожелала останавливаться на месте трагедии. Впрочем, проникать в дом в отсутствие хозяев Катя не собиралась.
Женщина отошла от забора и огляделась по сторонам. Справа и слева высились двухэтажные домики значительно скромнее жилища Ладожских. Интересно, с какими соседями беседовал Костик? Она уже хотела направиться к маленькой калитке дома с правой стороны, как вдруг из дома слева вышла пожилая дама с подсиненными волосами и стала пристально разглядывать Катю. От ее взгляда Зорина поежилась, потом решительно направилась к ней.
– Здравствуйте. Я журналист городской газеты, – она намеренно не сказала, какой, но хозяйка и не спросила. – Я получила задание написать статью и осветить произошедшее здесь преступление. Вы мне не поможете? Судя по всему, вы ведь их соседка? – она приветливо улыбнулась.
– Но я все рассказала полиции, – пожала плечами женщина.
– Я знаю и об этом, – кивнула Зорина. – Однако статья получается гораздо лучше, если ты все видишь своими глазами. И потом, полиция не напишет о вас в газету.
Хозяйка смутилась.
– То есть я попаду на страницы газеты? – недоуменно спросила она.
– Конечно.
– Тогда запишите, что меня зовут Людмила Васильевна Симонова, – отрекомендовалась женщина.
– Я уже говорила, что знаю, о чем с вами беседовала милиция, – продолжала Катя. – Об этом мне уже не надо рассказывать. Скажите, а не приходил ли к Ладожским кто-то, кого вы хорошо знаете?
Соседка покачала головой:
– Нет. Но я об этом уже упоминала.
– Знаете, один писатель считал, что есть люди-невидимки, – проговорила журналистка. – Это слуги, почтальоны и подобные им работники сферы обслуживания. Они тоже могут совершать преступления, но когда свидетели вспоминают о том, кто еще находился в квартире жертвы или приходил к ней, о них они забывают. Возможно, кто-то подобный наведывался и к вашим соседям.
Симонова задумалась:
– Нет, девушка, не припоминаю. Почтальонов точно не было. Сейчас и электронная почта есть, и СМС. Таксистов тоже к этой братии отнесем?
– Конечно.
Людмила Васильевна поправила прическу:
– И их не было. Никого не было.
Зорина прищурилась:
– Странно.
– Ничего странного не вижу, – отозвалась соседка. – Игорь и Татьяна нелюдимами слыли. Игорек в отца, Ивана, пошел. Тот тоже…
– Вы его знали?
Людмила Васильевна кивнула:
– Очень хорошо, как и его покойницу-жену. Интересно, но это мы с мужем посоветовали им приобрести участок для дачи в этой местности. Однажды Иван приехал сюда по делам, и ему тут понравилось: лес, речка, воздух свежий. Мы в тот год уже строились, и он подошел к нашему забору и спросил:
– А что, дачники, хорошо здесь? Тихо?
– Тише некуда, – ответил мой муж. – Этот район, не знаю почему, мало кого привлекает, а места тут знатные. Я и на рыбалку хожу, и на охоту.
– Клюет? – поинтересовался Иван. – Я сам рыбак и охотник.
– Закиньте удочку и увидите. На прошлой неделе огромного сома вытащил.
Ладожский улыбнулся:
– Тогда скоро я к вам жену привезу. Понравится ей – дело решеное. Соседями будем.
И точно, сначала привез он свою Зинаиду, ей тут тоже приглянулось, а потом они и участок здесь взяли, и строиться начали. Правда, в те времена не позволяли шибко размахиваться. Да все равно Иван хоромы отгрохал по тем временам. Второй этаж, поди, тогда только у него был. А уж подвал просто знатный. Старик любил вино делать, а его женушка – консервы. И чего только в том подвале не было! Видимо, деньги имелись у него, и немалые. Говорил, что рабочий человек, а там кто его знает… Тогда простому рабочему такие дома и не снились, – она перевела дыхание и поправила подсиненные волосы, чуть растрепавшиеся на ветру. – Неприятный человек, вот что я вам скажу. Никаких соседских отношений у нас с ним не имелось. Он хоромы отгрохал и спрятался в них, как в крепости. Вечно всех сторонился, и нас в том числе. После первого знакомства так больше по-человечески и не поговорили. Иван всегда словно боялся чего-то, все считали – воров. Сразу забор построил деревянный, но такой добротный! Наверное, капиталы охранял. В городе у него квартира была двухкомнатная, мне Зинаида как-то раз сказала. Иван как дачу построил, туда больше и не ездил, окончательно сюда переселился. А там вроде Игорек жил. При отце он не шибко сюда наведывался. А после его смерти ему тоже здесь приглянулось. Начал дом перестраивать по своему вкусу, но подвал не тронул. И зачем ему такой огромный? Урожаи они не собирали, закруток не делали. И вообще, жили они с Татьяной в основном в городе, но выходные и праздники здесь проводили.
Катя внимательно слушала Людмилу Васильевну. Она еще не знала, пригодятся ли ей эти сведения, являются ли они ценными. Допустим, отец Ладожского тоже был нелюдимым и ни с кем не общался – что с того? Отгрохал большой по тем временам дом – это тоже ни о чем не говорит. При строительстве уделял внимание подвалу – возможно, семья хотела лакомиться консервами.
