– Интересно, – задумчиво протянула я, разглядывая фото незнакомца в телефоне Михаила. – Зачем это ему понадобилось топтаться под дверью Савельева?
– Не знаю. Я попытался осторожно за ним подглядеть, но ничего подозрительного не обнаружил, – пожал плечами мой помощник.
– Работаем уже несколько дней, а вопросы только умножаются, – прошептала я себе под нос. Пора, наконец, переходить к решительным мерам, чтобы вывести преступника на чистую воду! – Вот что, – обратилась я к Михаилу. – Отправляйся в офис Савельева и снабди его рабочий кабинет камерами наблюдения и «жучками».
– А как мне это сделать?
– Не знаю, – честно призналась я, – но прошу тебя выполнить это задание, точнее, даже не так: просто прошу мне помочь, одной мне с Ромашкиным и его девушкой на руках не справиться…
– Я постараюсь, – понуро пообещал мне Михаил и собрался покинуть квартиру, но в коридоре его внимание привлек аромат оладий, доносившийся из кухни. – Ох уж эта ваша тетушка, кого угодно до умопомрачения доведет своей стряпней, – с улыбкой заметил он.
– А это не тетушка, это Маша развлекается… а ты завтракал? – спросила я.
– Не успел, – признался парень.
– Тогда самое время проверить, какую кулинарку собирается взять в жены наш программист.
Михаил кивнул и открыл дверь.
Миссия приготовления завтрака, за которую взялась Мария, оказалась ей вполне по плечу. Даже я, несмотря на то, что наелась овсянкой, не удержалась и поела оладушек. Ромашкин с блаженным выражением лица уплетал их за обе щеки, а Михаил и вовсе явно готов был слизать с тарелки остатки сметаны и варенья языком.
– Что ж, молодец! – искренне похвалила я Машу.
– Вкусно! – не отставал от меня Михаил.
– Божественно! – закатил глаза Василий.
– Спасибо. – Девушка улыбнулась сразу всем. – Я старалась. – И она принялась убирать тарелки со стола.
Мне понравилась ее хозяйственность. Вообще, в этой девушке я обнаружила много приятных черт, которые считала давно «вымершими» у наших современных прелестниц. Василию в самом деле повезло с девушкой! Она была мила, добра, похоже, на самом деле влюблена в него, вдобавок к этому – вежлива, внимательна, да еще и хорошая кулинарка. Во всем этом перечне достоинств значилась только одна «неприятность»: я до сих пор не была на сто процентов уверена, что Мария не имеет никакого отношения к покушениям на Василия, хотя особых улик, указывающих на ее причастность, и не обнаруживалось. Но окончательно снять с нее все подозрения могло только скорое завершение расследования и изобличение истинного преступника. Кроме того, был еще один эпизод в поведении Марии, и это вынуждало меня – а я всегда все анализирую – серьезно усомниться в полной безоблачности совместного будущего молодой пары. Девушка-то излишне импульсивна… Ее попытка уйти в монастырь при первом же столкновении с неприятностями слишком явно
указывала на склонность Свириной к необдуманным поступкам, на ее порывистость и нервозность. В совокупности эти ее черты характера способны частенько мешать счастливому течению их жизни – в виде неожиданных истерик и раздутых из ничего трагедий. Мне было неясно – как можно так круто менять свою жизнь, вплоть до отречения от всего мирского, из-за одной сомнительной фотографии? Сначала ведь следовало бы найти более веские доказательства вины Василия, убедиться даже не на сто, а на триста процентов в его верности – или неверности, – а уж потом рубить все концы… Эх, видимо, именно поэтому мне не светит замужество: мой аналитический ум никогда не доведет лирические отношения с кем-либо до их логического конца – я буду подвергать возможного кандидата в мужья все новым проверкам.
Я отправилась в свою комнату. Разумеется, вся эта чувственная шелуха играет второстепенную роль, основная моя забота – защита Ромашкина. Меня сильно раздражало ощущение того, что я топчусь на одном месте. Я села на пол, замерла в расслабляющей асане и мысленно погрузила взгляд внутрь самой себя. К процессу медитации я прибегала нечасто, только когда ощущала острую потребность отбросить все лишнее, очистить рассудок от всего постороннего. Я где-то витала и парила мысленно. Постепенно мне удалось отрешиться от понятий «здесь и сейчас»… А через какое-то время я «вернулась» – с очистившимся разумом.
Комната, вещи в ней, я сама – все это было прежним, а вот мысли, пришедшие ко мне, – новыми. Я села за компьютер, открыла папку со всеми файлами и документами, касавшимися дела Ромашкина, и принялась очень внимательно изучать их заново. Информация о моем подопечном, небольшой файл о Маше, досье на Савельева, каждую строчку которого я помнила наизусть, досье на Свисткова – его я проштудировала в первый же день…
«Так, стоп! – вдруг воскликнула я. – Прочитала, закрыла – и больше ни разу к нему не возвращалась, а почему?»
Я принялась тщательно изучать информацию. Артем Свистков работал в банке «Русский вклад». Это название показалось мне знакомым: где-то, точнее, от кого-то я его уже слышала, но вот когда?! При каких обстоятельствах?.. Я сдавила ладонями виски.
«Нет, я это название не слышала, но наименование банка мне знакомо, – напряженно вспоминала я. – Точно! «Мир инвестиций». – И я быстро открыла досье, подготовленное Зорковым о главном конкуренте холдинга «Тарфинэксперт».
Банк «Русский вклад» через пару месяцев после того, как Свистков уволился и переехал в Испанию, слился с холдингом «Мир инвестиций», причем руководитель банка вошел в состав совета директоров компании. На первый взгляд вся эта информация никак не соотносилась с охраной Ромашкина, но я интуитивно насторожилась, обнаружив такое совпадение данных в двух разных досье. Я решила все как следует проверить. И сделать это возможно было только одним способом – отправив запрос о работе холдинга и о его руководителях моему бессменному тайному помощнику со времен учебы в Ворошиловке – Борису.
Наши взаимоотношения давно перешли из разряда приятельских в дружеско-деловые. Если была такая возможность, Борис всегда старался найти запрашиваемую мною информацию, а я неизменно включала стоимость его услуг в свои контракты с нанимателями. Таким образом, все стороны имели свою выгоду. Тем более что я постоянно должна была неотлучно находиться рядом с вверенным под мою опеку «телом». Я быстро написала письмо Борису и отправилась в соседнюю комнату, проведать молодых. Как выяснилось чуть позже, предприняла я это исключительно вовремя.
Василий и Маша, на первый взгляд, увлеченно занимались каждый своим делом. Он что-то настукивал на клавиатуре, она с упоением выводила узоры в большом толстом альбоме. Но стоило только взглянуть на молодых людей, чтобы понять: в эту минуту каждый из них остро чувствует присутствие рядом другого. Ноги их то и дело «встречались» под столом, локти как бы невзначай соприкасались, взгляды то и дело пересекались… Я, несомненно, умилилась и даже успела себя укорить за это несвойственное мне мягкосердечие во время исполнения своих профессиональных обязанностей… и тут я нечаянно отвлеклась от созерцания милой парочки. Балкон был открыт. Занавеска колыхнулась от дуновения свежего ветерка, и я заметила некий отблеск, словно от солнечного зайчика, мелькнувшего в окне дома напротив. Зрение у меня стопроцентное, но я все же не могла с точностью разобрать – что же это так ярко бликует? Я стремительно подлетела к окну, схватила бинокль, который давно уже там пристроила – якобы ради тетушкиного развлечения,
– и навела резкость на нужное окно.
