– А ну-ка, руки вверх! – вдруг подскочил ко мне со спины инспектор, видимо, рассчитывая застать «нарушительницу» врасплох. – И вы, бабушка, тоже!
– Что?! Бабушка?! Что за нахальство?! – возмутилась Мила, уперла руки в боки и обернулась к полицейскому: – Да ты знаешь, на кого голос повышаешь?! – напустилась она на него, причем в ее голосе послышались совершенно незнакомые мне стальные нотки. Глаза Милы сощурились, спина распрямилась, она буквально излучала праведный гнев.
«В тетушке неожиданно проснулась судья», – насмешливо подумала я, с интересом наблюдая за инспектором.
– Простите, вы… кто?! – заикаясь спросил он и, забывшись под ее магнетическим взглядом, опустил «макаров».
– Это вы, господин лейтенант, должны мне представиться! – заявила тетушка.
– Лейтенант Зубков, – испуганно пролепетал он и как ребенок добавил: – А теперь – вы… назовите свои…
– Людмила Егоровна… что вы тут делаете?! – вдруг спросил какой-то мужчина, чье присутствие оказалось для всех – разумеется, кроме меня, – полной неожиданностью.
Я-то «БМВ» с подкреплением заметила сразу, как только въехала во двор.
– Я-то тут – по долгу службы моей племянницы! – загадочно ответила тетушка. – Здравствуй, Артем, – тепло поздоровалась она с майором Стежневым.
– А, Евгения Максимовна, как же я сразу не догадался, кто это у нас автолюбителей пугает! – растягивая слова, с усмешкой обернулся ко мне старый знакомый. – Опять у вас очередное дело, так сказать, с налетом смертельной опасности?
– Опять, – вздохнула я с виноватой улыбкой.
– А зачем вы лейтенанта моего тревожите, нельзя было сразу, что ли, объяснить? – упрекнул меня он.
– Я не успела. – Я демонстративно кивнула на пистолет, зажатый в руке инспектора. – Сами понимаете, применить силу я права не имела, за это можно ведь и срок получить, да и юношу мне калечить не хотелось… – покаянно развела я руки в стороны.
– А зачем же вы еще и тетушку свою привлекли? О ее славном судейском прошлом и так легенды ходят, неужто надо было беспокоить ее во время заслуженного отдыха?! – Майор уважительно кивнул расплывшейся в улыбке тетке Миле.
– Это была вовсе не моя инициатива, и я еще подниму этот вопрос на семейном совете, – тоном, не предвещавшим тетечке ничего хорошего, ответила я, выразительно глядя на родственницу. Она поспешила состроить горестную гримасу, но на меня ее уловки давно не действуют.
– Ладно, раз мы все выяснили, разрешите мне откланяться! Пошли, лейтенант. – Майор повлек несчастного инспектора к машине, на ходу поясняя ему ситуацию.
Дождавшись, когда обе милицейские машины покинут двор, я обернулась к тетушке. Наверняка выражение моего лица говорило о немедленной готовности прочесть ей нотацию, но, едва я открыла рот, монастырские часы пробили к вечерне.
– Сколько времени? – спросила я.
– Пять, кажется… – растерянно пролепетала моя родственница.
Соображала я всегда быстро, а на этот раз – особенно.
«Так: рандеву назначено на шесть! – То, что Вася сидит в машине – тайна для всех: окна у «Мерседеса» затонированные и Василий явно усвоил мои наставления – во время разбирательства с сотрудниками полиции он и носа не высунул. Следовательно, водитель седана ничего не знает. Разумеется, если он причастен к происходящему… В любом случае, надо проверить, какое готовится свидание в арке у дома Свириной».
Я о ней вспомнила – и спохватилась:
– Мила, а где Маша?!
– В дальней келье… надеюсь, – сглотнув, ответила она.
– Веди ее сюда! – скомандовала я.
– Как это?!
– С вещами! – рявкнула я.
Тетушка нервно переступила с ноги на ногу. Похоже, свое знаменитое судейское самообладание она растеряла, пообщавшись с инспектором. Заметив темные тени, залегшие под ее глазами, – от усталости, я устыдилась своего тона.
– Прости, родная, просто у нас времени мало! Мне же вас домой надо отвезти, а я не могу идти в монастырь, мне от машины отлучаться нельзя – там Вася сидит…
– Ах, он здесь?! – Мила оживилась. – Вот это будет встреча, – мечтательно протянула она, развернулась и быстро побежала в монастырь.
Я невольно улыбнулась ее романтическому настрою, который в последнее время все чаще овладевал сердцем бывшей грозной дамы – судьи нашего города.
«Кто знает, может быть, и я – когда перестану людей защищать – куплю домик в деревне, поставлю огромную теплицу, начну разводить цветочки и составлять из них свадебные букетики…» – вдруг подумала я, но тут же скептически усмехнулась собственным мыслям. Представить подобный «сценарий» развития моего жизненного пути на данном этапе было довольно-таки сложно!
Я вернулась к машине. Предстояло осторожно подготовить Василия к встрече с Марией. К моему удивлению, Ромашкин сладко посапывал, уютно устроив затылок на подголовнике. Я потянулась, чтобы легонько тряхнуть его за плечо, но в последний момент передумала. Пусть спит, так будет даже лучше: времени на объяснения нет совсем. Я увидела, что тетушка ведет девушку к машине. Одета юная особа была весьма старомодно: в длинную юбку, в хлопчатобумажную синюю рубашку, на плечах – коричневый пуховый платок деревенской грубой вязки.
– В монастыре жутко холодно, вот я и согревалась тем, что мне удалось раздобыть, – пояснила Мария, поравнявшись со мной. Я, признаюсь, поразилась наблюдательности девушки, успевшей поймать мой изучающий взгляд.
– Ясно. Садитесь на переднее сиденье и, умоляю вас, сохраняйте тишину! Будет даже лучше, если вы этот платок намотаете на голову, чтобы Василий – если он вдруг проснется – вас не узнал, – быстро проговорила я.
Маша уже взялась за ручку дверцы, но, услышав имя возлюбленного, вдруг резко отпрянула назад и злым голосом решительно бросила:
– Я с ним не поеду!
– Ясно, – повторилась я.
В принципе, подобной реакции я ожидала: ведь имелась же какая-то причина для ее внезапного бегства от программиста, если, конечно, она не состояла в сговоре с преступниками. Я надеялась, что ее рассказ на многое прольет свет, поэтому просто не могла оставить Свирину в монастыре.
Маша попятилась. Я цепко ухватила ее за руку повыше локтя и быстро затараторила ей прямо в ухо.
– Василия трижды пытались убить! Сегодня, очевидно, преступники предпримут очередную попытку. В принципе, насколько я успела изучить его, жизнь без вас ему не так уж и дорога, а о вас он думает постоянно. Я обязана сохранить ему жизнь, у меня – контракт, поэтому я вынуждена принудить вас поехать с нами…
– Как это – убить? – севшим голосом переспросила Маша. – Да разве такое возможно, это же только в книгах бывает… – Ее изумление казалось вполне искренним.
– Так вы едете? – с нажимом переспросила я.
– Мне надо подумать! – она прижала пальцы к вискам.
