– Что и полагается в подобных случаях…
– Кем полагается?! – взвизгнул Борис.
– Не кем, а чем – инструкцией! – Михаил сохранял хладнокровие. – Обезвреживать! Но я не стал бы делать этого здесь, хотя и мог бы.
– Это понятно: антенное устройство нелинейной локации может самостоятельно обезвредить бомбу, если его поднести вплотную к ней. Но именно в этом главный подвох: если ты ошибся в расчетах, тогда она рванет, – вспомнила я курс взрывотехники, прослушанный мною во времена учебы в спецотряде.
– Не перестаете меня удивлять, Евгения Максимовна! – хмыкнул Михаил.
Я улыбнулась в ответ. Щеки его слегка зарделись. Я помнила, что всегда вызывала у Мастерового подобную реакцию. Из-за этого уже почти забытого ощущения своей привлекательности мне стало по-женски приятно, но время и место для проявления личных эмоций были явно неподходящими, поэтому я сухо просила:
– Что делаем?
– Полицию, как я понимаю, подключать не следует?
– У Зоркова есть распоряжение от руководства: по возможности избежать огласки, – со вздохом ответила я.
– Тогда мы вывезем в поле коробку и чпокнем ее по-тихому, с расстояния примерно в полкилометра. Я знаю такие места, все будет в ажуре! – и Михаил показал мне сложенные в колечко «о’кей» пальцы.
– В каком таком ажуре?! – взвился Борис. – Это же бомба! – истерично взвизгнул он.
– Все пройдет согласно инструкции! Применим «Бомб рэнджер» – и всего делов!
– А это что такое? – Судя по абсолютно белому лицу, остатки самообладания стремительно покидали Бориса Стужу.
– Американский уничтожитель взрывных устройств, подрывающий радиоуправляемые ВУ на расстоянии до километра, – ответила я вместо Миши, так как уже успела заметить, что мой авторитет заметно действует на трусливого недотепу-охранника.
– Хорошо, под вашу ответственность, – с трудом выдавил он и плюхнулся без сил в свое кресло.
Конечно, мне не следовало так уж раздражаться из-за поведения Бориса. Его можно было понять: в спектр обязанностей охранника входило исключительно добросовестное исполнение роли консьержки. А тут – покушения, бомбы, взрывы… так у кого угодно поедет крыша.
– Борис, вызовете сменщика и отправляйтесь домой, вам надо отдохнуть, – мягко предложила я ему.
Он часто закивал в ответ, пробормотал, что у него впереди три выходных дня, а как раз через тридцать минут на пост заступит некий Красницев… Я, посчитав вопрос решенным, переключила внимание на Михаила.
Он проявил похвальный профессионализм. Быстро перенес бомбу в бронированный фургон, сказал, что составит полный отчет о ее утилизации, и неожиданно добавил:
– А потом я отправителем этого «подарочка» займусь! Ишь, что удумал – игрушки смертельные подбрасывать! Пусть пеняет на себя, раз уж вырвал меня из «объятий» и законного безделья в период отсутствия большого босса.
– То есть как это – отправителем? – осторожно уточнила я.
– Я же в вынужденном отпуске, пока шеф в отъезде. Курьера-то наша камера на входе засняла, и его мопед, кстати, тоже. Авось, я что-нибудь и выясню у этого парня. – Он широко улыбнулся.
– Миш, ты не знаешь всей картины, преступников, возможно, несколько, и они достаточно сильны. Это очень опасно! – предупредила я его.
– Уж не опаснее, чем бомбы обезвреживать, наверное! – Он озорно ухмыльнулся.
Я залюбовалась его привлекательным лицом. В глазах парня сверкал юношеский восторг. На вид Мише было около тридцати, но он, похоже, совсем не торопился переступать грань зрелости, за которой от этой притягательной бесшабашности не остается и следа.
– Будь осторожен, Миша!
– И ты, то есть вы, Евгения Максимовна!
С моих губ уже готова была сорваться фраза: «Для тебя – просто Женя!» Но я сдержалась, так как мое железное правило – не смешивать личное с профессиональным – было незыблемым, даже в таких, слегка критических ситуациях. Сердце мое, возможно, было бы и радо «дрогнуть», но оно уже давно закалено против подобных, полных восхищения, мужских взглядов. Хотя, признаюсь, порою и мне хотелось утонуть в них с головой. К сожалению, сейчас был совершенно неподходящий момент.
– Звони мне по этому номеру, – я быстро продиктовала ему цифры, – и, повторяю, никакой самодеятельности! Сначала разбираешься с бомбой, затем – сразу ко мне! Даже если ты что-то узнаешь об отправителе – сначала советуешься со мной. Ситуация слишком опасная, мы не имеем права бездарно спугнуть злоумышленника!
– Но я вовсе не собираюсь его «бездарно спугивать», – обиделся Миша. – У меня тоже кое-какой опыт имеется! – запальчиво добавил он.
Судя по всему, мои намеренные холодность и деловитость принесли ожидаемые плоды. Парень утратил романтические помыслы, и сейчас в его взгляде ничего, кроме мужских амбиций, не читалось.
– Вот и хорошо! – подытожила я. – Вперед! Пора действовать!
Я проводила его взглядом, переждала минуту и отправилась вызволять Ромашкина из его вынужденного заточения. В комнате было так тихо, что я, признаюсь, даже успела испугаться, но через минуту успокоилась. Мой подопечный дрых на составленных вместе стульях, что называется, без задних ног. Его взлохмаченные волосы активно наэлектризовались от синтетической поверхности обивки сидений и торчали во все стороны. Дужка очков съехала на одно ухо. Выражение его лица было умильно-радостным, как у ребенка.
– Василий, – шепотом позвала я, мягко коснувшись его плеча.
– Машуня! – сладким голоском откликнулся он, не размыкая век.
– Евгения Максимовна! – уже обычным голосом ответила я, без труда догадавшись, какое именно прекрасное видение вызвало столь умиротворенное выражение на его сонном лице.
– А… что?! – подскочил он, и стулья упали. – Где я?.. – близоруко щурясь, оглянулся он, ища свои очки.
– В холдинге, в комнате для охраны! – ответила, водружая ему на нос оправу.
– А эта, как ее… посылка, что с ней? – вспомнил он.
– Все в порядке! Уже поздно, едем домой!
Но он застыл на месте, упрямо выпятив губы.
– Так что именно произошло? Я все проспал?
– Нет, наоборот.
– А какой у нас план? Откуда еще мне ждать беды? Каковы сроки до нового покушения? Где гарантии, что вы все-все предусмотрели? – Придя в себя, он опять потребовал от меня полного отчета.
Но я не собиралась плясать под его дудку. У меня были четкие правила взаимоотношения с клиентами, и я не собиралась их менять, даже подписав контракт на охрану этого человека – живого процессора, если можно так сказать.
Я решила, что знакомить его со всеми подробностями не стоит. Оберегать Ромашкина – моя обязанность, и, если его настроенный по образцу компьютерной логики мозг не согласен с таким положением дел, ему придется как-то подключиться к моей личной «микросхеме».
