Робертсон закрыл уши ладонями:
— Я не…
— ГДЕ ВАЙЗМЕН?
— Кончай на меня орать! Кончай орать! — Правильная речь быстро исчезла, сменившись уличной, свойственной задворкам Абердина. — Я тебе не шпана дворовая!
— ГДЕ ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ ВАЙЗМЕН?
— Он много болтал… про баб, которых замочил… и про мужика в душе… в ночи, когда все остальные дрыхли…
Логан с трудом перевел дыхание:
— Всё, больше вопросов нет.
Инш вдавил педаль газа в пол, и мрачные окрестности замелькали еще быстрей. Порывы ветра гнули кусты и деревья, бились в окна машины, заставляя ее вздрагивать.
— Получилось чертовски гениально! — Алек возился с камерой и довольно ухмылялся. — На экране будет просто блеск!
— Черт… — Логан повернулся назад. — Ты не можешь показать это по телевизору!
Алек усмехнулся:
— Они пообещали прислать мне копию записи с видеокамеры в той комнате.
— Но…
— И Агнус Робертсон подписал согласие.
Ничего удивительного: эта мелкая сволочь душу продаст за пятнадцать минут славы.
— Я там выгляжу как последний идиот!
Инш кивнул:
— Кто бы спорил.
— Да нет. — Алек повернул камеру маленьким экраном к Логану. — Мы вставим упоминание о том, что ты изображаешь «плохого копа», чтобы пробиться к заключенному… может, задействуем еще и психиатра…
На экране маленький Логан выскочил из своего кресла и принялся орать, его голос звучал пискляво. Затем ворвалась надзирательница, заявившая, что это гребаное интервью сводит на нет все многолетние труды по реабилитации заключенного.
Алек пожал плечами:
— Ты будешь нормально выглядеть, парень.
Логан застонал и уставился в окно.
…Хитер легла на спину на вонючий матрас. Тьма. Ни звука. Никакого понятия о времени. Она даже начала подумывать, что уже умерла, — просто умерла и не заметила.
Как ей казалось, она лежала годы и годы, таращась в темноту, оплакивая мужа и ребенка, пока слез не осталось вовсе.
— Ты в порядке?
Хитер вскрикнула и забилась в угол, зажимая уши.
— Господи, Хитер, ты мерзко выглядишь. Успокойся, черт побери.
— Д… Данкан? — Она пялилась в темноту. — Но… этого не может быть…
Только что там никого не было, и вот появился Данкан… с той самодовольной улыбочкой на лице, какая появлялась у него всякий раз, когда он считал, что сделал что-то необыкновенно умное. Например, вернулся из мертвых…
На макушке Данкана зияла дыра, святящаяся ярко-красным, это слабое свечение образовывало что-то вроде нимба вокруг его головы.
Хитер закрыла глаза и ущипнула себя за живот.
— Будет тебе… Лапочка, перестань.
Она сжала зубы. Еще один щипок — довольно болезненный.
— Хитер! Прекрати! Прекрати! — Данкан схватил ее за руку. — Прекрати!
— Отпусти меня — ты ведь умер!
— Шшш… всё в порядке, всё хорошо.
— Ничего подобного! Я…
— Джастин скучает по своей мамочке.
— Он… — По ее щекам потекли слезы. — Он жив? О, спасибо…
— Мне очень жаль, лапочка, но все умерли, кроме тебя.
— Неееееет…. — Она обмякла и позволила своему мертвому мужу покачать ее в объятиях.
— Шшш…
Он поцеловал ее в лоб, и она обнаружила, что у нее снова появились слезы.
— Тебе много пришлось пережить, и ты ведь давно не принимала свои таблетки, верно?
Хитер с трудом выговаривала слова:
— Данкан… мне… ужасно жаль… — Она плакала, плакала и плакала. Затем рыдания стихли, и она просто лежала в его объятиях.
— Теперь тебе лучше? — Данкан улыбнулся, глядя на ее мокрое лицо. — Всё, что я тебе говорил, на самом деле правда. Всё хорошо.
Она едва не рассмеялась:
— Меня заперли в этом железном ящике, все, кого я любила, умерли, и я разговариваю с призраком. Ты это называешь «хорошо»?
— Я присмотрю за тобой.
Хитер улыбнулась, моргнула и вытерла нос тыльной стороной ладони, наслаждаясь теплом Данкана.
— Так бывает, когда сходишь с ума?
Помолчав, Данкан сказал:
— Да, ты постепенно становишься своей матерью…
— Какая же ты задница!
— Разве ты не знаешь, что это грех — говорить плохо о мертвых? — Но он снова поцеловал ее в лоб.
— Всё равно ты задница. — Хитер закрыла глаза и прижалась к плечу мужа. От него пахло одеколоном после бриться «Олд Спайс» и свежей кровью.
— Шшш… Спи…
И она заснула.
Инш снова нажал на клаксон.
— Убирайся с дороги, чтоб ты сдох! — Ползущий впереди трактор продолжал трястись по шоссе А90 со скоростью тридцать миль в час. Из-под его задних колес летели огромные куски грязи.
Логан увеличил громкость своего мобильного и сунул палец в другое ухо, пытаясь услышать голос дежурного под аккомпанемент серии пронзительных гудков.
БИИИИИИИИИИП!
— … три машины и…
БИИИИИИИИИИП!
— …там никого не было, когда…
БИИИИИИИИИИИ! БИИИИИИИП!
Логан прикрыл микрофон ладонью:
— Почему бы вам пять минут не отдохнуть? Я ни хрена не слышу!
Лицо инспектора приняло оттенок «вот-вот взорвусь», но, по крайней мере, в последние минуты перед взрывом он молчал. Логан попросил дежурного начать всё с начала, затем сообщил Иншу отредактированную версию:
— Они оставили две машины по тому адресу, который дал нам Робертсон.
— И?..
— Эта сволочь наврала. Вайзмена там нет.
Инспектор выругался.
— Я хочу, чтобы за этим местом следили круглосуточно. По меньшей мере две бригады. И незаметно. — БИИИИИИ-ИП! — Убери ты этот чертов трактор!
Логан передал указания в трубку и отключился. Трактор наконец включил сигнал поворота и свернул на грязную боковую дорогу. Фермер отсалютовал им одним пальцем, когда они с ревом промчались мимо.
— Вы серьезно думаете, что Вайзмен туда вернется?
Инш пожал плечами и нажал на газ:
— Было бы кстати — это единственная ниточка, какой мы располагаем.
Брюки инспектора начали исполнять песню. Инш вытащил мобильный и передал его Логану. Он был теплым.
