— Спасибо, — пробормотала Катя.
— Я тебя провожу, — сказал Максим Вавилов.
— Я заезжала с другой стороны участка.
— Я знаю, потому что мы не видели твою машину.
И они ушли, а Катя осталась.
Итак, что мы имеем?.. Журналистская привычка давала себя
знать — быстро проанализировать имеющиеся данные и, может быть, использовать
их.
Он работает в милиции, а его мать — бывшая учительница
русского языка, которая завтра летит в Рим. Он никак не соглашается
повстречаться с отцом, хотя мать на этом очень настаивает. Этот дом стоит по
меньшей мере миллион долларов.
Какие из этого можно сделать выводы?..
Его отец — Дон Корлеоне отечественного пошиба? Вор в законе?
Главарь банды ликвидаторов, которая работает на ФСБ и ликвидирует по миру
неугодных политических деятелей и руководителей террористических организаций? А
может, он сам и есть террорист, только замаскировался? Может, по выходным он
летает в Афганистан, чтобы получить специальное задание лично из уст Бен
Ладена? Может, он привез сюда Катю Самгину, чтобы без помех зарезать, после
того как он так неудачно пытался ее придушить?! Соседи далеко, воплей Кати
никто не услышит, а к тому времени, как ее хватятся, ее труп давно сгниет в
каком-нибудь колодце?! Или под сосной?!
— Хотите есть? — спросил сподвижник террориста номер один. —
Мать привезла малину, и, кажется, есть яйца и какое-то мясо.
Катя Самгина, которая только что представляла себе, как он
зарежет ее и кинет в колодец, оглянулась, попятилась и чуть не упала.
— Вы что? — спросил Максим Вавилов. — Вам плохо?
— Не подходите ко мне, — сквозь зубы процедила она. — Не
подходите, или я закричу!
— О господи, — пробормотал он и мимо нее большими шагами
ушел в дом.
Он ушел и не возвращался.
Прошло десять минут, потом двадцать.
Прошло еще полчаса.
Катя устала сидеть на широких ступенях на солнцепеке. Ей и
вправду очень хотелось есть и еще очень хотелось снять водолазку, под которой
по спине текло, и она все время заглядывала себе за плечо, чтобы понять, нет ли
на ней белых разводов от пота. И горло болело, и хотелось лечь и попить
чего-нибудь холодного! И еще ей было очень жалко себя. Надо же было угодить в
такую мерзкую историю!
Угодить в историю и очутиться на чужой даче, с чужим
неприятным человеком — она уже забыла, что утром он казался ей довольно
приятным, — истекать потом и мечтать только о стакане холодной воды и о том,
чтобы сделать перевязку!..
Посидев еще немного, она решилась.
Поднялась со ступеней и пошла внутрь дома, казавшегося
совершенно пустым, как в фантастическом фильме, — словно обитатели только что
покинули космическую станцию, и здесь все осталось, как было, хотя уже никого
нет.
Летний теплый, вкусный ветер, который бывает только в
августе, шевелил шторы, и пахло кругом хорошо.
И ни следа присутствия хозяина.
— Ау, — шепотом позвала Катя Самгина. — Ау, вы меня
слышите?..
Никто не отозвался. Только шевелились тонкие шторы на окнах
— там, где они были, — и теплый ветер гулял по просторным и чистым комнатам.
Катя походила еще немного, внезапно наткнулась на
холодильник и, поколебавшись, открыла его. Он был чист, как операционная, и
почти пуст, только батареями лежали бутылки.
Она посмотрела. Пиво и сок.
Немного подумав, она вытащила бутылку с соком, с некоторым
усилием отвернула крышку и с наслаждением хлебнула прямо из горлышка. Холодная
влага пролилась в ее измученное горло, и от удовольствия она даже всхлипнула.
Держа бутылку в руке и прихлебывая из нее, она пошла дальше
и бродила довольно долго, пока не вышла на какую-то другую террасу, где было
прохладно и на деревянных полах лежала плотная разноцветная тень от витражей,
которыми были заделаны окна.
Здесь висел гамак, а в гамаке болтался оперуполномоченный
Максим Вавилов.
Одна нога у него свешивалась до пола, и он время от времени
лениво ею отталкивался. Гамак плавно качался.
Катя Самгина обошла гамак и стала перед ним.
Оперуполномоченный не обращал на нее никакого внимания,
молчал и качался, деревья шелестели, и все вокруг было сонным, летним, знойным.
Катя еще немного попила из бутылки.
— Хотите? Пока холодный.
Он приподнял веки, глянул и протянул руку.
— Давайте.
Она отдала ему бутылку, походила по террасе, потом неловко
взобралась на широкий подоконник, выходивший в тенистый сад, и повозилась
немного — устроилась сидеть.
Он попил и аккуратно поставил бутылку на пол.
— Спрашивайте, — предложил он и опять начал качаться. — Я
отвечу.
Она подумала и взялась рукой за фигурный столбик.
— Вы кто?
— Милиционер, работаю в дежурной части. Обещают повысить и
перевести в управление, потому что я работаю хорошо.
— Чей это дом?
— Мой.
— Вы его получили в качестве взятки за то, что приостановили
дело о контрабанде наркотиков в особо крупных размерах?
Максим Вавилов открыл глаза:
— Вы что? Сдурели? Таких взяток никому не дают, разве что
генеральному прокурору! Да и для него, по-моему, слишком!..
— Тогда почему…
— Потому что мой отец — очень богатый человек. И точка.
— Чем он занимается?
— Гостиничным бизнесом.
— Что это значит?
Максим Вавилов перестал качаться и посмотрел на Катю Самгину
с удовольствием. Ему нравилось, как она ведет допрос.
— Это значит, что у него крупный гостиничный бизнес.
— Не-ет, — сказала Катя решительно. — Это не ответ! Он может
быть владельцем казино, которое находится в гостинице, может быть начальником
охраны, а может быть владельцем. Кто ваш отец?
— Владелец. У него сеть гостиниц. То есть не у него одного,
конечно, но он один из самых крупных акционеров сети «Ясон Ин». Очень известная
в мире сеть.
— Я не слышала, — отрезала Катя Самгина.
— Все их отели входят в группу «Ведущие отели мира». Ну,
например, «Англия» в Питере. Вы же наверняка знаете.
— Знаю, — мрачно заявила Катя. Ничего подобного она не
ожидала. «Англия», надо же! — Ковры, хрусталь, паркеты и все прочее. Такая
нарочитая роскошь, немного побитая молью.
