– Обходишься со мной как с ребенком… – пробормотал он. – За него ты вышла!
– Ну хватит… Дай мне хоть подумать! Это так просто не решают!
– Это из-за Любки? Да?
– Что из-за Любки? Думаешь, это меня смущает? Просто я должна подумать… Не торопи меня!
– Ладно, но пальто ты наденешь сейчас! – обиженно ответил он. – Сейчас же!
– Почему ты так торопишься? – спросила она, с удовольствием глядя на пакет. К удовольствию примешивались угрызения совести.
– Потому что хочу скорее увидеть тебя в новом виде!
– Опять ревность… – вздохнула она. – Где же я переоденусь? Это будет глупо смотреться…
Он заставил ее переодеться прямо в галерее. Прохожие с удивлением смотрели на высокого черноволосого парня, который помогал высокой черноволосой девушке запихать старое пальто в пакет и застегнуть пуговицы на новом белом шикарном пальто.
– Ты своего добился… – вздохнула Лиза. Он наклонился и резко оборвал этикетку, которая висела на пуговице.
– Осторожнее! Ты чуть пуговицу не вырвал!
– Ничего… Теперь тебя просто не узнать…
– Может быть… – Лиза рассмеялась. – Если бы все в жизни было так просто! Купил новое пальто и избавился от прежних проблем… А знаешь, мне с тобой очень хорошо.
– Правда?
– Правда. Никто никогда так не обращался со мной. Ты такой чудесный…
– Ты из-за пальто это говоришь?
– Нет, конечно. Из-за того, что ты заставил надеть его прямо здесь. Никто не предложил бы мне этого. Все бы постеснялись.
– Я всегда делаю то, что хочу, а что об этом думают другие, мне наплевать! – пояснил он. – Давай обмоем пальто?
– Ух, как ты разошелся! А где будем обмывать?
– Где скажешь.
Лиза совсем развеселилась.
– Тогда пойдем к «Закиру»! Классное место, тут рядом, там узбекская кухня и не так дорого… Долларов за двадцать на двоих можно съесть обед с пивом!
И они пошли к «Закиру». Заказали себе манты, баклажанную икру, корейский острый салат, по огромному бокалу превосходного пива… Меню не слишком строго придерживалось восточной кухни, в нем значились даже окрошка и пельмени, но не стоило подходить к обеду слишком сурово, ведь они были так счастливы… Лиза в новом пальто сияла, как только что взошедшая звезда, смеялась, глядела в глаза Феликса, была готова расцеловать весь мир. Это в последнее время случалось так редко! Ей даже показалось, что никогда она не была замужем за Олегом, никогда не страдала от его измен, никогда не видела его кредиторов и не слышала, как он выгонял ее… Все становилось сном, когда она, как теперь, чувствовала себя юной, удачливой, любимой…
– Я хочу, чтобы мы скорее оказались дома, – прошептал Феликс. – Поехали?
– Поехали… – счастливым шепотом ответила она. – И скорее! Мне надо кое-что тебе сказать!
– Скажи сейчас! – Он схватил ее за руку, пожал ее. – Скажи!
– Дома… – лукаво улыбнулась она. Пиво начинало действовать, голова как будто наполнялась веселым гудением. – Дома скажу. Не успеем, что ли?
Они вышли из бистро, и Лиза запрокинула голову, глядя на затянутое тучами небо. А ей показалось на миг, что светит солнце…
– Предъявите ваши документы!
– Что? – Она встрепенулась, глядя на Феликса. Рядом с ним стоял милиционер в черной кожаной куртке, с эмблемой МВД на рукаве, с красным грубым лицом.
Феликс, ни слова не говоря, отступил на шаг назад. Второй милиционер, который, оказывается, стоял рядом, нехорошо посмотрел на него, перевел взгляд на Лизу.
– Предъявите документы!
– У тебя есть документы? – спросила Лиза, жалко глядя на Феликса.
– Есть… – пробормотал он. – Сейчас… – Глаза у него были отчаянные и совсем черные. Лиза едва держалась на ногах. «Сейчас нас отпустят… – стучало у нее в голове. – Не может быть, чтобы его узнали… Сейчас нас отпустят…»
Феликс протянул свой паспорт. Его быстро просмотрели, и Лиза услышала:
– Пройдемте к машине.
«За что…» Она не сказала это вслух, тем более что глупо было спрашивать. Феликс был москвичом, у него была прописка. Не было никаких причин вести его в отделение, кроме одной… И тут он сделал какое-то движение, и она увидела в его руке пистолет. Она сама не поняла, что было дальше. Бросилась ему под руку, стремясь оттолкнуть пистолет. «Если он выстрелит в мента, все пропало…» – была единственная мысль. Она толкнула его руку, выпрямилась, увидела его лицо… Как будто что-то сильно толкнуло ее в грудь. Какой-то странный треск. Покачнувшаяся улица. Чувство безграничного изумления. Они все еще стояли лицом к лицу, но только потому, что ей некуда было упасть. Потом ее охватило чувство полной беспомощности. Она не могла больше стоять на ногах. Странное чувство – ничего не можешь сделать. Что-то творится с тобой, с твоим сердцем, и нужно стоять очень осторожно, чтобы не упасть…
Она упала. На ее новом белом пальто показалась кровь.
В одном из кабинетов на набережной Орфевр сидели двое – инспектор и его помощник. Они курили и уныло смотрели в окно. В кабинете было невыносимо душно, инспектор в конце концов включил кондиционер.
– Ну что, вам по-прежнему не нравятся слишком простые дела? – спросил его помощник. – Ведь мы ее так и не нашли. А вы говорили, что найдем ее в тот же вечер. Домой она не вернулась.
– Значит, это она, – вяло ответил инспектор. – Лишний раз доказывает, что киска убила этого старого борова. Только за что? Хотел бы я знать… Его жена утверждает, что ничего не пропало.
– Бессмысленное убийство? – предположил помощник. – Она ненормальная, как все эти девчонки-модели.
– Если бы тебя слышал Мишель Леватон…
– А вам не кажется, что он что-то скрывает? Девчонка пропала бесследно. Никуда из Парижа не уезжала, мы проверили все вокзалы и аэропорт…
– А машины ты не проверил?
– Да, но в таком случае ее скоро найдут. Все данные разосланы. Ее трудно не заметить… – Помощник снова взял журнал и вгляделся в лицо на обложке. – Кстати, совершенно чокнутые глаза!
Зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку, послушал, сказал:
– Давайте ее сюда. – И бросил помощнику: – Ее нашли. Сейчас приведут.
– Где она была?
– В кафе. Сидела спокойно за столиком.
Помощник торопливо пригладил волосы.
– Что? – усмехнулся инспектор. – Хочешь ей понравиться?
– А вдруг повезет!
Ее ввели в кабинет двое полицейских. Она шла спокойно, не глядя по сторонам. Длинные волосы слегка спутались. На шее висел эмалевый образок на тонкой золотой цепочке. Одета она была, пожалуй, слишком легко для пасмурного дня – короткая юбочка, тонкая кофточка… Села на предложенный стул, уставилась в стену.
