Но эту ночь она взяла. Договорилась с коллегой, та отдала ей смену обеими руками и уехала на дачу — разгрести снег, подготовиться к новогодним праздникам, которые собиралась встречать за городом, проверить, в конце концов, не сгорел ли домик? А Галине именно этой ночью хотелось остаться одной.
Она много думала о том, что сообщила ей дочка. Думала всю пятницу, всю субботу. Весь этот вечер. Оля, однажды исповедовавшись, теперь как будто стыдилась своей откровенности. Казалось, она могла говорить свободно только вне дома — и это пугало мать. Муж едва смотрел в ее сторону, хотя Галина всячески пыталась привлечь к себе внимание. Сходила в парикмахерскую, подстриглась, покрасилась, сделала укладку — он и не заметил. Это был уже настолько серьезный симптом, что у Галины (в домашнем кругу — Юлии) стали опускаться руки. У нее не было свободных денег, чтобы купить себе шикарное платье, подарить супругу дорогой подарок, бросить, наконец, все, оторвать его от работы, плюнуть на телефон доверия и закатиться с ним на курорт, к морю, туда, где они смогут поговорить…
Смена обстановки, приятные сюрпризы, резкие перемены внешности — вот что она сама советовала женщинам, которые звонили ей и говорили о том, что к ним охладели мужья. Как правило, это средство действовало в самых простых случаях. Например, если супруг подустал от обыденности. Бывало, что, увидев жену с новой прической и (главное) — с улыбкой на губах, он влюблялся заново. Особенно, если ему в этот вечер готовили вкусный ужин, а не подсовывали суп из пакетика. «Это не пневмония, а легкий насморк, — думала Галина, утешая таких жен. — Они просто Плюнули на себя и решили, что все всегда у них будет хорошо. А слово „всегда“ — самое глупое на свете».
Бывали случаи посложнее — когда жена точно знала, что у мужа есть любовница. Тут приходилось действовать тонко и тактично. Галина давала те же советы, что и в первом случае — стать новой, неожиданной, яркой.
Удивлять, улыбаться, и ни в коем случае не выглядеть несчастной жертвой! А скандал — Боже упаси! Это смерть. Интересоваться его работой. Смотреть с ним футбол. Купить ему что-то, чего никогда не покупала.
Например, не семейные трусы и носки, а флакончик дорогого одеколона. Опять же — кормить так, чтобы он был счастлив. Как-нибудь вечерком, таинственно (при нем) пошептавшись по телефону, исчезнуть на часик.
А вернувшись, ничего не говорить. Пусть забеспокоится. Пусть поймет, что жену можно потерять, а терять есть что! Пусть задумается наконец, стоит ли овчинка выделки, нужен ли развод — и настолько ли лучше его новая пассия?
В таких случаях труднее всего было убедить женщину не устраивать сцен на почве ревности, вести себя достойно и даже казаться веселой! Женщины возмущались: «Как?! Он будет к ней бегать, а я — молчать? И делать вид, что у меня все замечательно?!» Галина мягко их переубеждала — так нужно, что поделаешь, она видела результаты. Можно научиться управлять мужчиной так же как машиной. Ведь если нужно тормозить, никто не жмет на газ!
Но были случаи совсем душераздирающие. Муж ошеломлял жену внезапным известием о том, что они разводятся: Бывало даже, что при этом он представлял свою следующую супругу и занимал с нею вместе отдельную комнату. И все это творилось при детях.
И если плачущий слабый голос в трубке спрашивал Галину — что же делать? Вот они уже, тут, вместе, и дети не спят… Ей всегда хотелось ответить: «Набейте им морды и вышвыривайте к чертовой матери! Зачем вам такой муж? Не стоило и времени тратить на звонок!» Но ответить подобным образом она не имела права. Первая установка в таких случаях всегда должна быть на сохранение семьи. И она, скрепя сердце, выслушивала эти истории и помогала придумать вариант поведения.
А что было делать ей самой? Оля знала немного — почти ничего. Отец кому-то звонит, это женщина, он назначает ей свидания, это длится несколько месяцев.
Сама она знала не больше — муж стал к ней холоднее, семья превратилась в чистую формальность. Он уезжает на работу раньше, чем прежде, возвращается — позже. Впрочем, его возвращений она и не видит — ведь смена на телефоне доверия начинается с девяти вечера.
Но дочка говорит, что отец часто задерживается.
"Господи, — женщина сидела за столом перед молчащим телефоном и смотрела в темное окно. — Как быть? Если бы удалось поговорить с ним откровенно!
Только мне в это, не верится. Пробовала и вчера, и сегодня. Он уходит в себя. Отделывается пустыми фразами. Дело серьезное!"
Она пыталась вызвать мужа на разговор в тот же день, когда ей исповедалась дочь. Специально приготовила вкусный ужин — суп с фрикадельками, зеленый салат, успела даже испечь небольшой пирожок с яблочным вареньем. Оля все видела и слабо улыбалась. Будучи дочерью психолога и прочитав ненароком кое-какие книжки, она отлично понимала смысл этого представления. И матери было чуть-чуть стыдно переднею.
* * *
В тот день, в пятницу, муж явился домой рано, что было очень кстати — Юлия была уже как на иголках — через пару часов пора бежать на работу. Она выставила перед ним ужин, села напротив, делала вид, что ест, хотя аппетита не было совершенно. Дочь уже поужинала и добровольно отправилась гулять с собакой. Муж молча съел тарелку супа, поковырял салат кончиком вилки, а на пирожок даже не взглянул. Юлия все стерпела с улыбкой, спрашивая — не нужно ли добавки, а про себя думая, что он явно закусил где-то в другом месте. Плохой признак — очень плохой.
— Я хотела с тобой поговорить, — сказала она, убирая со стола и ставя перед супругом чашку чая. — Ты не очень устал?
— Устал, и очень, — бросил тот. — Что случилось?
— Ну почему сразу — случилось? — Она заискивающе смотрела ему в лицо и в этот момент ненавидела себя. Так унижаться… Теперь Юлия хорошо понимала тех женщин, которые наотрез отказывались изображать милое веселье в таких обстоятельствах. — Все хорошо.
Я только хотела спросить — как по-твоему — не стоит ли мне перейти на другой телефон?
— Зачем? — Мужчина отодвинул полупустую чашку.
— Ну, чтобы жить нормальной жизнью, чаще бывать дома. Мы ведь почти с тобой не видимся.
— А что ты хочешь ч-работа! — Он встал, открыл форточку и закурил. Юлия тоже закурила — в тот день она курила много, как никогда.
— Ну, работа работой-, а все-таки хочется пожить для себя, — почти робко сказала она. — Как ты смотришь на то, чтобы сходить в театр?
Тут он искренне изумился и обернулся к ней. В театре они не были уже лет пять, если не больше. А Юлия прокляла себя за то, что занимаясь чужими бедами, даже не заметила, как появилась своя. Как можно было опуститься, стать только матерью, только добросовестной работницей… И никакой женой, и нерадивой хозяйкой…
Да кому это нужно?! И если Илья нашел себе кого-то, стоит ли всю вину возлагать на него? Может быть, полезно присмотреться к себе?
Так она сказала бы любой женщине, позвонившей ночью. И убеждала бы, настаивала, надавала кучу советов…Только теперь — кто посоветует ей самой? Исправится ли она? Ведь муж смотрит в сторону… Взглянул на нее только раз и снова отвернулся.
