– Давно это у нее? – поинтересовался Дмитрий Евгеньевич.
– Что?
– Ну, такое возбужденное состояние? Давно?
– Давно, – сказал Глебов. – Десять лет.
– А почему вы к врачу не обращались? Я дам вам телефон
совершенно гениального невропатолога. Я его предупрежу, а вы скажете, что
телефон дал Дмитрий Евгеньевич, хорошо? И фамилию ее скажите мне, чтобы он был
готов к тому, что она будет звонить! Или вы будете звонить?
– Я, – покорившись, сказал Глебов.
– А на что она так отреагировала? Мне показалось, она
закричала даже. – И добавил, как будто оправдываясь: – В вашей приемной было
слышно!
– Я спросил у нее, зачем она заменила нитроглицерин Грицука
снотворным.
Долгов отвернулся от Светланы и посмотрел на Глебова.
– Что? – переспросил он осторожно.
– В последнее время он стал просто ненормальным, – сказала
мрачная женщина, которую Долгов только что усадил на диван. – Слава все не
приходила, понимаете? То, что было, никак не тянуло на мировую славу, а он так
о ней мечтал! Тогда он написал книгу с громкими именами и фамилиями, придумал
какие-то страшные преступления, разоблачения и прочее, но Ярослав не стал ее
печатать.
Долгов и Глебов как по команде уставились на нее.
Она не смотрела на них, говорила монотонно, глядя себе под
ноги, словно изучая ковер.
Эта ее монотонность совсем не понравилась Долгову. Срочно к
невропатологу, думал он. Немедленно, прямо завтра. А лучше – сегодня!
– Ярослав не стал печатать, и мой муж был даже этому рад. Он
говорил, что ненавидит Чермака, потому что он плохой издатель. Не сумел добыть
ему мировую славу, которая соответствовала бы его таланту! Он издал книгу у
каких-то своих давних приятелей из провинции. У него везде были приятели и
связи! Он был очень предусмотрительным человеком!
– А снотворное?
Наконец-то она взглянула на Глебова.
– Он все время строил какие-то планы и изводил меня, и по
ночам тоже. Он перестал спать и все говорил, что наконец-то, после этой книги,
он всем покажет, кто он такой, и особенно мне! После того, как он перестал меня
бить, он окончательно меня возненавидел!
– Бить? – переспросил Долгов осторожно. Она кивнула.
– Я сходила в психиатрический диспансер, и сестра потихоньку
выписала мне этот рецепт. Без рецепта такие препараты не продают! И я сказала
ему, что это нитроглицерин.
– И он вам поверил?
Она кивнула.
– И стал принимать снотворное?
Она снова кивнула.
Долгов взглянул на адвоката, словно спрашивая у него
разрешения. Глебов отвернулся.
– А… как вас зовут?
– Светлана Снегирева, – четко выговорила она.
– Зачем здоровому человеку принимать нитроглицерин? Вы
сказали, что поменяли таблетки! Но ведь и нитроглицерин был ему совершенно не
нужен!
– Он был уверен, что у него болит сердце и что я довела его
до инфаркта. Иногда он задыхался, не мог лежать на левом боку и тогда принимал
нитроглицерин! Все знают, что это от сердца.
– И вы высыпали одни таблетки и насыпали другие, верно?
– Да. Очень просто.
Долгов снова взглянул на Глебова.
– А вы как об этом узнали, Михаил Алексеевич? И когда?
Глебов вздохнул:
– Сразу, как только отдал таблетки на анализ. Мне сказали,
что это, конечно, не сердечный препарат, но ничего страшного в них нет,
особенно если не принимать их пригоршнями. Просто снотворное. А у вас в
больнице ему не давали никаких других препаратов, которые были бы несовместимы
с этим?
– Ну, во-первых, я не знаю, что это за препарат, и его
химический состав мне неизвестен, – ответил Долгов неторопливо. – Во-вторых,
это все-таки из области кино. У нас в больнице ему давали витамины и
валерьянку, потому что он все время был на нервах. Совместимые и несовместимые
препараты – это тонкая штука, а я не фармацевт и не терапевт!
Глебов нашел на своем столе какую-то бумагу, присланную по
факсу, и протянул ее Долгову.
– Можете посмотреть.
Долгов посмотрел.
– А забрать ее можно?
Глебов кивнул.
– А вы, насколько я понял, жена больного Грицука, да? –
опять обратился Долгов к Светлане. – Это вы приезжали к нам в больницу?
Медсестра Татьяна Павловна сказала мне, что вы красивая.
Светлана подняла на Долгова глаза.
– Я приезжала в больницу! Но я его не убивала!
– Может, его никто не убивал, – быстро сказал Долгов, просто
чтобы ее успокоить. – Он все время говорил, что его убьют, и мы поверили!
Светлан, а у вас есть дети?
– Что?!
– Дети, – повторил Долгов. – Или, может быть, у вашего мужа
были дети?
Она пожала плечами. На ее лицо возвращались яркие краски, и
Долгов вдруг подумал, что она похожа на ведьму – только очень красивую ведьму.
– Я никогда не интересовалась его детьми, – сказала она. –
Конечно, у него была какая-то семья, но потом ее не стало. Наверное, он их всех
уморил, а после принялся за меня!
– Ну, вас-то он не уморил! – заявил Долгов. – Михаил
Алексеевич, а завещание Грицука существует?
– Дмитрий Евгеньевич, – проникновенно сказал тот, – давайте
потом поговорим.
Он показал глазами на Снегиреву. Долгов посмотрел, но ничего
особенного не увидел. Видимо, Глебов не хотел разговаривать при ней, насилу
догадался Долгов!
Впрочем, в политесе он никогда не был силен.
– Может быть, вы отвезете Светлану домой, а потом позвоните
мне? Или, хотите, я сам к вам приеду, в эту вашу больницу, – предложил Глебов.
– Вы ведь в больницу поедете?
Долгов усмехнулся.
– Рано или поздно поеду, конечно. У меня там как раз сегодня
назначена одна важная встреча, – добавил он, вспомнив про того человека,
который утверждал, что убил Грицука.
– Я проверю кое-какую информацию и вам позвоню.
Договорились?
Долгов пожал плечами.
– Договорились.
– И Светлану вы отвезете, да? У вас есть машина?
– Да, – сказал Дмитрий Евгеньевич и улыбнулся. – У меня есть
машина.
Пять лет назад
И тут вдруг оказалось, что ему заплатили деньги. Просто
огромную сумму – тысячи три, наверное, или даже три с половиной. Он не сразу
смог их правильно сосчитать, именно из– за того, что сумма была огромной, да
еще в долларах. Просто астрономическая какая-то сумма!.. До этого ему никогда
не платили таких огромных гонораров, а тут вдруг заплатили, и он позвонил Алисе
и с гордостью главы семьи и добытчика сообщил, что «их финансовое положение,
кажется, перестает быть тревожным».
