– А вы что хотели?
– Да нет, раз вы меня не помните…
Телефон опять зазвонил.
– Да, – сказал Долгов в трубку.
– Дмитрий Евгеньевич, это Мария Георгиевна. Зайдите к нам.
Мы хотели больного Воропаева сегодня в отделение переводить, и вы должны на
него взглянуть.
– А какие сегодня сутки?
– Третьи после операции.
– Ну, так у него все в порядке?
– По нашим показателям, да. Стабилен, и динамика приличная.
– Вы считаете, что можно переводить?..
– Я пойду, – сказал мужик из автосервиса и сделал движение,
чтобы идти. – Извиняюсь!
– Мария Георгиевна, я зайду, но только не сию минуту. А
палата для него готова, можно отправлять, да?
– Да, да, все в порядке.
– Но я все-таки посмотрю, – сказал Долгов.
– Тогда я вас дождусь.
– Подождите, – велел Дмитрий Евгеньевич мужику, который уже
взялся за ручку двери. – Вы о чем со мной хотели поговорить? О моей машине? Или
о чем?
– Мать болеет, – выговорил тот с усилием. – Я думал, вы
помните, что я вам машину открывал!.. Я думал, может, вспомните, если забыли. А
так… Извиняюсь, короче…
– Чем болеет ваша мать?
– Да непонятно, – сказал мужик и посмотрел на Долгова с
тоской. – Никто ж не понимает ничего! Ну, никто не понимает, доктор!.. А
человек того… пропадает человек совсем!
– Это вы зря так говорите, – строго сказал Долгов из
соображений корпоративной, цеховой и черт знает какой этики. – Понимающих
врачей очень много.
– Да, может, их и много. Только матери моей все хуже и хуже,
а она… веселая такая! Молодая еще. А они говорят, диагноз нельзя поставить.
– А симптомы какие?
Мужик мигнул.
– Как болезнь проявляется? – Телефон на столе у Долгова
опять зазвонил, он посмотрел номер и не стал отвечать.
Звонила Алиса, которая утром объявила ему, что жить так
больше не может, а Долгов ей ответил, что это – свободный выбор каждого.
Он все равно не стал бы разговаривать о жизни и любви. Он
терпеть не мог таких разговоров, а сейчас было особенно невмоготу!..
– Ну, температура у нее. Слабость. Раньше еще ничего, а
теперь она почти не встает.
– Какая температура?
– Высокая, доктор. Когда тридцать девять, а когда тридцать
девять и пять. – Мужик вдруг с размаху сел на стул и посмотрел на Долгова
горестно. – Что делать?!
– А давно такая температура?
– Да уж с месяц.
– Месяц температура тридцать девять и пять?! Каждый день?!
– Ну да.
– А она в больнице? В какой?
Номер больницы ему ни о чем не говорил.
– А давно она лежит?
– Недели три как лежит! Нет, три с лишним! Доктор, – вместе
со стулом парень подался к нему, налег грудью на стол, – про вас тут все
говорят, что вы понимающий!.. Наш хозяин так сказал! Вы его оперировали, так он
говорит, что вы все можете! Вылечите мать, доктор! Христом богом вас прошу!
Хотите, на колени встану?!
– Не надо, – быстро ответил Долгов. – Вы сможете ее
привезти?
– Конечно, смогу! Конечно, доктор, вы только ее посмотрите!
Она же не болела никогда, а тут вдруг ни с того ни с сего!.. Раньше хоть
вставала, а вчера я приехал, так она меня даже не сразу узнала! А она молодая,
доктор, веселая! Пятьдесят два года всего! Она еще и не жила совсем! На курорте
никогда не была, а ей все в Ялту охота! Так я ей и сказал – мамань, ты того,
давай собирайся летом в Ялту. Я теперь зарабатываю хорошо. Она обрадовалась,
платье какое-то пошила, специальное, курортное, а тут напасть такая!.. Вылечите
ее, доктор!
Посетитель еще приналег на стол, бумаги поехали и обрушились
на пол, и он стал подбирать их – большими, неловкими, не умеющими обращаться с
бумагами руками, – и Долгов начал подбирать, и какое-то время они вместе
ползали на крохотном пятачке между столом и окошком.
– Я же не знаю, чем она больна, – объяснил Долгов, вылезая
из-под стола. Парень веером держал в руке помятые бумаги и не отводил от него
глаз. – Привозите ее, мы посмотрим, что можно сделать.
– Я заплачу, вы не думайте, – заявил парень твердо. –
Сколько нужно, столько я и заплачу.
Долгов взял у него из руки бумаги и положил на стол.
Он не мог сказать этому просителю, что вряд ли его денег
хватит на то, чтобы оплатить услуги доктора медицинских наук и профессора. И
госпитализацию на коммерческой основе он тоже вряд ли потянет. И дело не в
запредельной дороговизне, а в том, что страна устроена так погано – обычный
работающий человек не может себе позволить коммерческую медицину, ну, за
исключением нескольких вполне коммерческих пломб в зубах!
Он не мог сказать этого мужику, который тревожно и
искательно смотрел ему в глаза, даже дышать старался тише – из уважения! – и
весь взмок со страху, что ему сейчас откажут, рухнет последняя надежда, и мать
останется помирать от неизвестной болезни. А она молодая, веселая, в Ялту
собралась!..
Долгов быстро прикинул, как ему пристроить больную на общих
основаниях и по обязательной страховке. Главврач разрешит, он отличный, все
понимающий мужик. Только бы место нашлось.
– Сможете завтра ее привезти? Только не с утра, я буду в
другом месте. Часам к трем. Вы мне позвоните и приходите с ней прямо в приемный
покой, я предупрежу. И завтра же мы ее посмотрим.
– Доктор, спасибо вам…
– Подождите, – перебил Долгов. – В какой она больнице,
скажите еще раз!
Нужно будет позвонить, попросить анамнез, просить, чтоб
отпустили и чтоб не обижались.
Кто тут первый после бога?.. Должно быть, никого нет!..
Пятясь и не отводя от Долгова глаз, парень вышел из
кабинета, и дверь сильно хлопнула за ним. Долгов потер лицо.
Что-то было неприятное, он пытался вспомнить и вспомнил не
сразу.
Алиса звонила, а он не ответил. Она утром от него ушла.
Он посмотрел на трубку.
Выяснять отношения он не умел и не любил и искренне не
понимал, почему женщин так тянет их выяснять!.. Впрочем, сказал себе
справедливый и объективный Дмитрий Евгеньевич, Алису как раз не особенно
тянуло. Она редко досаждала ему специфическими дамскими выступлениями. Но, черт
возьми, неужели непонятно, что сейчас ему вообще не до нее?! Она все знала про
больного Грицука и про чувство вины, замучившее Долгова, и про хирургическое
общество, и про то, что рукопись нужно сдавать в «Медицинскую книгу»! Все знала
и тем не менее утром сказала ему, что больше так жить не может! А он не может
жить по-другому. И что выходит?..
