Несколько секунд Кира молча смотрела на нее, ее зрачки то расплывались почти по всей серой радужке, то вновь сужались до размера спичечной головки. Это было такое странное зрелище, что Елена не могла от него оторваться. Наконец девушка очень тихо, еле слышно проговорила:
– А я не поняла, не сразу догадалась… Отрезанная голова, да? Вы имеете в виду отрезанную голову, которую Ирод подарил своей дочери Саломее?
– Это просто совпадение, – спохватилась Елена, испуганная этим обморочным шепотом и еще больше взглядом Киры. – Да еще неточное! Ирод обещал Саломее вовсе не собственную голову, само собой, и вообще, в ситуации нет ничего похожего…
– Нет, это не просто совпадение. – Девушка, казалось, не слышала ее неуклюжих отрицаний. – Я не верю в такие совпадения. И никто не поверит, – после краткой паузы добавила она.
– Так у вас появилась какая-то догадка, кто мог это сделать?
– Нет, а вот у других появится, – прошептала та, смотря прямо перед собой с застывшим отчаянием во взгляде. – Я его так обзывала тысячу раз, при его сестре, при соседках, при ком угодно! Так и говорила: «Царь Ирод просил не трогать его бумаг», «Царь Ирод велел разбудить его через два часа», «Царь Ирод уезжает на конференцию, нужно достать с лоджии чемодан…»
– Ну и что? – воскликнула Елена, раздраженным жестом отгоняя Люсю, которая после долгих поисков свободного места нацелилась наконец присесть за их столик. Та удалилась с поджатыми губами, всем своим видом показывая, что такой выходки не спустит. Но Елене было уже все равно, рабочие дрязги больше ее не тревожили. – Это только прозвище, его мог дать кто угодно! Боитесь, что обвинять будут вас? Из-за того, как погиб ваш отец, из-за этой страшной библейской ассоциации?!
Девушка покачала головой, и Елена, приняв это за подтверждение своих слов, с удвоенным жаром продолжала:
– Знаете, я только этим утром видела следователя. Он совершенно земной, адекватный человек, и не станет строить обвинение на цитате из Нового Завета!
– А на моем заявлении в милицию станет! – Кира извлекла из пачки очередной обломок сигареты и закурила, сжимая его подрагивающими пальцами. – Уже была об этом речь, а когда он узнает о прозвище, вцепится мне в горло, увидите! Вы же не в курсе дела, а суетесь утешать!
– О каком заявлении речь? – Елена твердо решила не обижаться на эту сбитую с толку, глубоко несчастную девушку, которая при всем своем показном цинизме была так наивна, что открывала душу первому встречному.
– Два года назад я подала в наше отделение милиции заявление о попытке изнасилования, – глухо сообщила Кира, впиваясь побелевшими губами в тлеющий окурок. – После этого ушла из дома, порвала все связи. Мне было тогда пятнадцать.
– Вы… обвиняли его?!
– Никто мне не поверил, конечно, – все так же тихо, будто про себя, продолжала девушка. – Заявлению хода не дали, заставили его забрать. Действовала тетка. Угрожала мне детским домом. Он ведь мой единственный опекун, других не будет, родни со стороны мамы в Москве нет, она была приезжая. Тогда он и купил ту квартиру, где вы вчера побывали. Она как раз продавалась, и отец решил, что нужно ее приобрести для меня, чтобы я жила под боком, хотя и отдельно.
– А я все хотела спросить, как вы всей семьей ютились в одной комнате?
– Напротив – четырехкомнатные хоромы, – горько улыбнулась Кира, – но книг там больше, чем воздуха, могу вас заверить. В квартире специальная планировка, два выхода на два подъезда, но одну дверь отец замуровал, чтобы я не думала, будто он за мной следит. Пригласил дизайнера, сделал ремонт, купил шикарную обстановку… Только я все равно там не жила. Он не понимал, что делает только хуже, пытаясь меня купить. Он вообще мало что понимал. – Она с силой вдавила крошечный окурок в пепельницу.
Елена заметила наконец перед собой чашку с остывшим кофе и залпом выпила его. Бросила взгляд на часы, висевшие над стойкой бара. «Если опоздаю с обеда, Петр Алексеевич меня загрызет!» Но не было си– лы, которая подняла бы ее с места и заставила попрощаться.
– Так, значит, это правда? – спросила женщина так осторожно, будто снимала последний слой бинтов с открытой раны. – Отец… отчим пытался вас изнасиловать?
– Это правда, хотя меня очень пытались убедить в том, что я ошиблась, – фыркнула Кира. – Но не такая я дура, чтобы перепутать отеческую ласку с… А, да что об этом говорить! Я ведь догадалась еще раньше, что он мной заинтересовался. Еще в двенадцать лет перестала носить платья, крутиться перед зеркалом, красить губы, как все подружки. Я старалась выглядеть, как пацан, начала курить потому, что он запаха табака не переносит. Но его ничто, как видите, не остановило.
– Это очень печально, – не удержалась от сочувствия Елена, и девушка, как ни странно, не огрызнулась. – Но все равно, с тех пор прошло два года. Никто не подумает, что вы могли посчитаться с ним за ту попытку…
– Но все подумают, что я решила получить его наследство, – возразила Кира, резко поднимаясь из-за стола. – А это немалый куш, две квартиры, дача, деньги… Завещание написано на меня, это всем известно, и никто, слышите, никто мне не посочувствует.
– Я вам сочувствую. – Елена тоже встала, и к их столику мгновенно устремились люди, ожидавшие свободных мест. – И уж конечно, не верю, что вы могли совершить такой чудовищный поступок…
Кира, уже направлявшаяся к двери, внезапно развернулась, так что Елена едва не столкнулась с ней лицом к лицу.
– А я могла бы!
Бросив шокирующее признание, девушка, не дожидаясь ответа, вышла. Елена еще некоторое время стояла в проходе между столиками, не обращая внимания на любопытные взгляды. Их импульсивный разговор давно привлекал внимание посетителей кафе. Наконец, опомнившись, женщина двинулась к двери.
– Эй! – остановил ее у самого выхода знакомый голос. Люся, отыскавшая-таки место за столиком у двери, хмуро глядя в сторону, протягивала ей сложенный плащ: – Возьми, ты забыла.
– Спасибо. – Елена чувствовала себя виноватой и напрасно пыталась поймать взгляд обиженной сослуживицы. – Прости меня, там был очень серьезный разговор…
– Оно и видно, – фыркнула та и, подняв глаза на Елену, натягивавшую плащ, вдруг испуганно воскликнула: – Стой, это что?! Ты так и на работу приехала?!
– А что такое? – тоже испугавшись неизвестно чего, Елена застыла, успев надеть плащ только в один рукав.
– Да у тебя весь подол в пятнах!
Сорвав плащ и быстро оглядев его, женщина недо– уменно прикусила губу. На бежевой подкладке отпечаталось большое овальное пятно неправильной формы, цвета засохшего вина или крови. Снаружи оно было заметно меньше. Елена почувствовала, как у нее сжалось сердце, сочувственный голос Люси доносился до нее словно издалека.
– Да зайди ты в туалет, осмотрись как следует! Повернись! А на юбке ничего нет! Вот странно!
– Вчера я была в другой юбке, – будто во сне проговорила Елена. – А вот плащ тот же самый.
