– Кто, по-вашему, это сделал?
– Ну, вряд ли добрая фея. Думаю, это Витька Наверное, ему удалось где-то хорошо заработать. – Илья все еще пребывал в растерянности – А может, где-то перезанял… Не знаю.
Дальнейший осмотр вещей не дал ничего. Илью попросили вернуться в кабинет следователя. Он уже не заводил речи о пропуске на выход, о завтрашнем отъезде. Браслет, найденный среди бритвенных принадлежностей, вверг его в глубокую задумчивость Даже находка лишних шести тысяч не произвела столь сильного впечатления…
…До тех пор, пока до него не дошел смысл слов, произнесенных следователем. Он сообщил, что Ирина Юрьевна, потерпевшая, оказалась очень предусмотрительной дамой И, получив от Русакова пресловутые шесть тысяч, не поленилась переписать все номера купюр. Правда, зачем она это сделала, потерпевшая не объяснила. Сказала только, что в общении с «такими типами» осторожность не помешает.
– Я просто ее цитирую, – заметил следователь, хотя Илья почти его не слушал.
Но ему пришлось прислушаться, когда следователь сообщил, что номера, записанные Ириной Владыкиной, совпадают с номерами купюр, оказавшихся в конверте Точнее, это и есть те самые купюры.
– Илья Сергеевич, можете вы это как-нибудь объяснить?
Илья вытер мокрые виски скомканным платком и нерешительно попросил воды. Взгляд остановился, лицо приобрело мертвенный сероватый оттенок.
– Мне их подкинули, – хрипло сказал он.
– Кто это мог сделать, по-вашему? Вы говорите, что оставили сумку у своих друзей шестнадцатого числа и с тех пор ее не видели. Не желаете кое-что добавить к показаниям?
Илья облизнул губы и что-то пробормотал про адвоката. Но скорее всего, сделал это просто машинально.
Глава 8
Вечером в ресторане было многолюдно. Кроме постоянных клиентов, работавших или живших неподалеку, сюда часто заглядывали случайные посетители, соблазнившиеся меню, выставленным снаружи на фанерном щите. Оправдывая название ресторана, оно в основном состояло из рыбных блюд, включая модное суши. Но Камилла, как всегда, предпочла жирное мясо с внушительным гарниром из жареной картошки и салатов.
Она сидела за столиком одна – и ничуть не тяготилась одиночеством. Поэтому, когда к ней подошел пожилой мужчина в несвежей голубой рубашке и попросил разрешения присесть, Камилла сделала недовольную мину. Однако молча кивнула. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы оценить случайного сотрапезника. Камилла выставила ему весьма низкий балл и снова занялась поглощением баранины. Она не видела, как этот мужчина, войдя в ресторан, переговорил с барменшей, затем с официантками, потом с администратором, специально для него покинувшим свое неведомое логово. Она не заметила, как тот предъявлял удостоверение и задавал какие-то вопросы. Впрочем, все это было сделано весьма ненавязчиво, и никто из посетителей не обратил внимания на этого человека.
Когда он попытался завязать беседу, Камилла даже не подняла на него глаз.
– Я вас не стесню? – спросил мужчина, с интересом глядя, как она ест.
– Нет. – Она ответила с трудом – мешал непрожеванный кусок.
– Вероятно, вы часто здесь бываете?
Женщина грозно сдвинула брови. Снова оглядела собеседника. Низкий балл упал до минимального. Такие типы никогда ее не интересовали, она их попросту не замечала. Неприметное лицо, возраст куда выше среднего. Ничего выдающегося, а серость она терпеть не могла. Проглотив мясо, женщина ответила, что пришла сюда поесть, а не поболтать. И просит оставить ее в покое.
– Рядом свободный столик, – сказала она. – Почему вы сели именно сюда?
– Дело в том, что мне ваше лицо знакомо.
– А мне ваше нег, – ответила она, но ужин не продолжала. Этот человек говорил так спокойно и уверенно, что совсем не походил на дешевого ловеласа, каким показался вначале. Это ее удивило. Удивило тем сильнее, что с ней давно уже никто не знакомился на улице или в ресторане. Она от этого отвыкла.
– Да вы меня никогда и не встречали, – заметил мужчина в голубой рубашке. – Меня зовут Константин Петрович Самохин.
Камилла удивилась еще больше:
– Зачем мне ваша фамилия? Свою я все равно вам не назову.
– И не нужно, Камилла Рахметовна, – успокоил ее следователь. – Я и так ее знаю. Давайте познакомимся подробнее?
Он показал ей удостоверение. Та недоверчиво взяла его в руки, предварительно вытерев пальцы салфеткой, и прочла от буквы до буквы, щуря непроницаемые темные глаза. Потом с некоторым почтением вернула владельцу:
– Сказали бы сразу, кто вы такой. Давайте угадаю, вы по поводу ограбления?
Она своего добилась – мужчина был слегка ошарашен.
– С потерпевшей я незнакома, – продолжала Камилла, от души наслаждаясь произведенным эффектом. – Но вот с подозреваемым – да. Когда-то мы были очень близки, но это в прошлом. А теперь нас связывают только дружба и деловые связи. – Камилла достала сигареты. – Спрашивайте, я отвечу на все вопросы.
Константин Петрович пришел в себя. Напористость этой женщины была в общем услужливой, но почему-то не слишком приятной. Она стремилась овладеть ситуацией во что бы то ни стало. Казалось, все остальное для нее значения не имеет.
– Простите, а откуда вы узнали об ограблении? – спросил он.
– От жертвы, – последовал иронический ответ. – Я имею в виду Илью, потому что в этом деле настоящая жертва – он. Представьте, он мне звонил час назад и рассказывал про свою беду. Вы взяли с него подписку о невыезде… Бедняга!
Тот кивнул:
– Примерно час назад он от нас и ушел. Значит, Русаков сразу обратился к вам?
– А как же? – отрезала она. – Зачем еще нужны друзья? Хотя он не из тех, что любят плакаться в жилетку. Да и помочь я ничем не могу, даже сочувствовать как следует не умею. – Она улыбнулась, потом, будто что-то вспомнив, схватила сумочку и торопливо подкрасила губы. Теперь ее улыбка ярко расцвела, но мелкие темноватые зубы портили все впечатление. – Так о чем вы хотели меня спросить?
– О том, чем вы занимались позавчера, семнадцатого.
– Я?! – Камилла ткнула себя в грудь, будто не веря услышанному. – Именно я, не он?! Что, и меня сосчитали?! Ну прямо как в мультике про козленка!
Тот отмахнулся:
– Камилла Рахметовна, зачем вы все воспринимаете в штыки… Это простой вопрос, я его всем задаю. Уж вам-то пугаться нечего.
– Я и не пугаюсь, – возразила она и даже улыбнулась. Но что значила эта улыбка, понять было нельзя. Она была настолько безличной и механической, что могла подойти к любой ситуации. Кроме той, где требуются искренние чувства. Впрочем, Камилла тут же стерла улыбку и стала серьезной. – Тогда пишите, – приказала она. – Семнадцатого с утра я сидела в своем офисе и работала. Меня видели и слышали по крайней мере десять сотрудников, еще с несколькими людьми я вела переговоры по телефону. Пишете?
