— Вам курицу или рыбу? — раздался над нею голос стюардессы.
Катя выбрала рыбу, и перед ней поставили аккуратный лоточек, запакованный в фольгу.
Сосед тоже проснулся и накинулся на обед. Обед состоял из салата с ломтиком ветчины, картофельного пюре — очень горячего, сочного кусочка великолепно приготовленной рыбы и диковинной зелени к ней. После Катя выпила кофе со сливками и с нетерпением стала ожидать, когда лоток уберут. Ей хотелось скорее вернуться к роману.
«Итак, снова Франц… — подумала она. — Удивительная книга! Никогда бы не подумала, что это написал Сименон! Не ожидала от него!»
Действие романа происходит в некоей стране — наверное, вымышленной. Страна чем-то напоминала Германию времен фашизма и в то же время была оккупирована немцами. Речь шла о молодом парне — Франце. Совсем молоденький, симпатичный, хорошо одетый, сытый паренек на фоне общей страшной нищеты. Вокруг все голодают, а он каждый день ест мясо. В доме, где он живет с матерью, никто не может топить свою квартиру, а у них всегда жарко. Все это благодаря матери — она проститутка, впрочем, бывшая, и теперь содержит так называемый маникюрный салон. А на самом деле это публичный дом. У нее живут несколько девок для нужд офицеров. Франц ненавидит и презирает мать. Сам он спекулирует всем, что попадется: валютой, продуктами, одеждой… В него влюбляется бедная девушка — соседка. А он продает ее своему приятелю, которому захотелось переспать с невинной девушкой. И еще совершает много разных вещей… Теперь Катя снова читала тот отрывок, который попался ей на глаза в квартире Оли. Один офицер захотел купить часы. Любые и за любую цену. Франц говорит приятелю: «Я их достану…» В детстве он воспитывался не у матери, которая тогда сама жила в публичном доме, сама была рядовой проституткой, а не бандершей. Его воспитывали милые старички в маленьком городке неподалеку от того места, где живет теперь Франц. У этих старичков была большая коллекция старинных редкостных часов. Франц берет машину, шофера. Едет ночью в тот городок. Старичок открывает ему дверь, узнает его, радуется: «Франц приехал! Франц приехал!» Его старушка радуется тоже, бежит готовить Францу кофе с молоком и доставать пирожные… Франц убивает их и забирает коллекцию. Потом Франц попадает в гестапо…
Катя закрыла книгу и сунула ее обратно в сетку. Роман ее взволновал. «Это реальный характер? — думала она. — Или он выдуманный? Может ли молодой парень, в общем-то неплохой парень, сделать такое? Бросить подонку влюбленную в него девушку, убить людей, которые любили его, как родного? И все это почти без эмоций, хладнокровно… Просто потому, что он подонок? Нет, все было бы слишком просто! Он хотел отомстить всем за свой позор, за свою мать, но кому он отомстил в конце концов? Только самому себе… Ох, не знаю, не знаю…».
Она откинула голову на спинку кресла. Сосед вдруг очнулся (после обеда он долго и крепко спал) и спросил ее, нельзя ли ему почитать эту книжку.
— Пожалуйста, — ответила Катя и сама постепенно уснула.
Стюардесса разбудила ее еще раз — на ужин. Катя поела, посмотрела в окно. Они летели над белыми, ослепительными облаками, словно над какой-то снежной страной с таинственными пропастями, с огромными вершинами… Катя загляделась. Она всегда любила воображать себе, какие люди могут населять такую страну. Какие-то удивительные люди, а может, и вовсе не люди! Жители затонувшей Атлантиды… Теперь они же переселились сюда, на облака, и вот-вот покажутся из-за какого-то белого утеса, который смотрится совсем как каменный… Она смотрела долго-долго, а потом снова уснула и спала уже до конца полета.
В аэропорту она заполнила иммиграционную карточку, задекларировала видеокамеру и протащила свой чемодан через таможенный контроль, впрочем не слишком строгий. Сразу у выхода ей бросился в глаза мужчина лет пятидесяти. Седой, краснолицый, полный, одетый в белые брюки и рубашку с короткими рукавами, он держал табличку с большими красными буквами: «Катя». Она подошла к нему и поздоровалась по-английски. Мужчина опустил табличку и пожал ей руку:
— Очень приятно. Меня зовут Ричард.
— Мне о вас рассказали… — Катя огляделась по сторонам. — Я здесь в первый раз.
— Вы быстро освоитесь. Вы хорошо говорите по-английски.
— Вы тоже, — пошутила Катя. Ричард поднял седые кустистые брови, внимательно посмотрел на нее и произнес:
— Извините. Не хотел вас обидеть.
— Вы меня не обидели. Я говорю и по-французски, если вам будет угодно.
— Это мне не будет угодно! — улыбнулся он. — Потому что как раз я по-французски не говорю. Пойдемте? Моя машина у выхода.
Он не понес ее чемодан, как думала Катя, а нанял носильщика. Они вышли из аэропорта, и Ричард направился к стоянке. Возле малинового джипа он рассчитался с носильщиком, дав ему несколько монет, и пригласил Катю вовнутрь. Она села на заднее сиденье. Он уселся за руль и захлопнул дверцу. В салоне было невыносимо душно, и он тут же включил кондиционер.
— Вы долго намерены пробыть здесь? — осведомился он, лихо выруливая со стоянки и проносясь мимо грандиозного здания аэропорта.
Катя только покачала головой, забыв, что это невежливо. Она во все глаза смотрела по сторонам. «Природа у них потрясающая, — подумала она. — Да и здания ничего себе… А народ-то весь коричневый…» Она заставила себя оторваться от местных красот и обратилась к Ричарду, снова замолчавшему:
— Простите! Я не расслышала, вы что-то сказали?
— Я спросил — как долго вы здесь пробудете?
— Пока не найду что-то подходящее. Я имею в виду остров. Вы ведь знаете, зачем я сюда приехала?
— Конечно! — Ричард слегка обернулся, чтобы взглянуть на нее. — Я думаю, вы быстро найдете то, что вам нужно. Больше хлопот будет с оформлением аренды… Но это тоже вполне устранимо…
— Вы бы так мне помогли, если бы взяли на себя труд… отблагодарить чиновников.
— А, вот вы о чем! — Ричард широко улыбнулся, глядя в зеркальце заднего обзора, и Катя увидела, что зубы у него ослепительно белые, ровные. «Протез», — поняла она. — Хорошо, я могу пройти с вами по нужным кабинетам… Только я вам ничем не помогу. Тут все решат только ваши деньги. А кто их будет давать — безразлично.
— Разумеется, деньги, — кивнула Катя. — Но вы лучше знаете их психологию…
— Их — что?
— Психологию, их характер… Я могу их ненароком чем-то обидеть…
— Это будет трудно сделать. Главное, не признавайтесь, что вы атеистка, коммунистка и держитесь с большим достоинством…
— Я не атеистка и не коммунистка, — ответила Катя. — Тут бояться нечего. А меня не могут обвинить в даче взятки?
— Тут нет такого понятия. Это в порядке вещей. Они очень дисциплинированный народ, что касается денег. Деньгами их тут не обидишь… Давайте смело, но не слишком щедро. Иначе они запросят больше. Я могу вам помочь только тем, что прослежу, чтобы вы никому не дали больше, чем они всегда берут.
