Катя хорошо помнила этот дом. Лена часто приглашала ее посидеть, поболтать, и хотя в последние годы у Кати редко появлялась такая возможность, иногда она все же заезжала к Лене. Ей нравился ее дом, ее семья, и здесь она отдыхала душой. Но теперь она поднималась по лестнице, тяжело переставляя ноги, словно на них висел какой-то груз. Катя прекрасно понимала, что больше никогда не увидит того дома и той семьи, которую так любила.
Дверь квартиры Напалковых была открыта. Катя для порядка потопталась на пороге, заглянула внутрь и вошла. В дальней комнате заскрипел паркет — кто-то ходил. Из кухни выглянула незнакомая женщина.
— Вы из редакции? — спросила она Катю.
— Нет, я подруга…
— Проходите туда… — Женщина указала на дальнюю комнату. — Все там.
Катя прошла по коридору мимо двух закрытых дверей и вошла в дальнюю комнату. Сразу увидела гроб с закрытой крышкой. Гроб стоял на трех табуретках, а вокруг, на разномастных стульях, сидели люди. Катя увидела мужа Лены — Сергей сидел в изголовье гроба. Он был в черной рубашке и темных, явно зимних брюках. Лицо у него было спокойное, невыразительное. Только изредка он морщился, словно его кусала какая-то навязчивая мошка. На Катю он взглянул мельком — или не узнал, или просто не отреагировал. Она стояла, не трогаясь с места. Какая-то женщина в черном гипюровом платке поднялась, уступила Кате свой стул и вышла. Катя уселась и только сейчас вспомнила, кто была эта женщина, — мать Лены. Она не сразу узнала ее: женщина постарела за эти дни сразу на несколько лет. Отец Лены стоял у окна и вертел в пальцах незажженную дешевую сигарету без фильтра. Дочки — трехлетней Лерки — в комнате не было. Не было и Наташи. Катя сидела среди незнакомых людей, которые молчали, не глядя друг на друга. Все смотрели только на гроб.
Ей показалось, что она сидит тут очень долго, но на самом деле прошло едва десять минут. Наконец кто-то сказал:
— Где же Наташа?
Сказано это было тихо, но все же разрядило атмосферу. Катя еще на похоронах отца заметила, что люди в такие моменты стараются говорить о чем-то постороннем, чтобы не думать о том, кто лежит сейчас среди них, но уже не с ними, — о покойнике. Тогда это ее бесило и приводило в ярость. Ей казалось, что, разговаривая о поминках, о месте на кладбище и о прочем, люди словно презирают память ее отца. Сейчас она подумала, что, возможно, такое поведение имеет какой-то смысл. «Иначе, — сказала она про себя, — иначе я упала бы в обморок… Как тут тяжело… Не страшно, нет, ничего страшного нет… Но в воздухе висит что-то свинцовое, когда все молчат… Почему-то кажется, что вот-вот кто-то закричит в голос и начнет биться в истерике…»
— Наташа поехала к следователю. — Это сказал Сергей. Произнося эти слова, он качнулся вперед, словно собираясь что-то поднять с полу, и тут же снова сел прямо. — Она обещала скоро вернуться.
— Зачем же ее вызвали в такой день… — Отец Лены повернулся лицом к сидящим. Сигарету он все еще держал в руке, хотя измял ее в лохмотья. — Разве она им не сказала?
— Сказала, но там что-то срочное.
— Не нашли этого гада? — раздался молодой женский голос. Катя поискала взглядом и обнаружила женщину в кокетливом черном платье. «Наверное, из редакции… — поняла она. — Тут половина женщин должны быть из ее редакции».
— Пока нет.
В коридоре застучали каблуки — все ближе и ближе. В комнату вошла Наташа. Сразу было видно, что что-то случилось, и все повернулись к ней. Она же не смотрела ни на кого — обвела взглядом стены и прислонилась к дверному косяку. Сергей встал и пошел к ней.
— Что случилось? — расслышала Катя. Наташа ничего не сказала, только помотала головой и быстро вышла — так же быстро, как вошла. Все стали переглядываться. Катя поднялась со стула, хотя и говорила себе, что теперь Наташе не до нее. И все же что-то толкало ее в спину, когда она шла прочь. Интуиция ее не подвела — Наташа стояла теперь в комнате Лены, в хорошо знакомой Кате комнате. Тут же был и Сергей. Он взглянул на Катю и теперь, казалось, только и узнал ее.
— Послушайте, что она говорит. — Он указал на Наташу. Та в этот момент ничего не говорила — стояла отвернувшись к окну, царапала пальцем стекло. Катя подошла ближе. Наташа обернулась, и Катя с ужасом увидела вокруг ее глаз — таких же близоруких темных глаз, как у ее старшей сестры, — воспаленные красные круги. «От слез», — поняла Катя. Однажды такие круги были и у нее. Давно. Когда умер отец.
Наташа секунду молчала, потом быстро заговорила:
— Он арестован. Его арестовали, понимаете?! Он уже арестован!
— Он? Кто? Преступник?!
— Да. — Наташа говорила по-прежнему быстро. В этой быстроте было что-то ненормальное, обычно она говорила совсем не так. — Его арестовали еще вчера, и сегодня меня вызвали, чтобы я опознала…
Тут она запнулась, и Катя поняла, что потребовалось опознать. «Черные нарядные трусики, — сказала она себе. — Итак, их нашли».
Наташа снова зачастила:
— Я опознала. Я опознала, я их видела. Они разрезаны. Сбоку. Он их снял и задушил ее…
— Успокойся! — сказал Сергей. — Перестань!
Он тряхнул Наташу за плечи, она стукнула зубами и закрыла глаза. Все молчали. Катя стояла ни жива ни мертва. Наконец она решилась задать вопрос:
— И… кто же это? Тебе сказали?
— Да. — Наташа теперь говорила несколько медленнее. — Это ваш школьный учитель.
— Шорох?!
— Как?.. Ах да, да… Шахов. Шахов, Шахов…
Катя подумала, что у Наташи снова начнется истерика, но та справилась с собой.
— Вы его звали Шорох, верно. Теперь я вспоминаю. Так мне и сказали. Шорох. Противное имя. Противное. Я его не видела. Может быть, скоро увижу… — Она сжала кулаки. — Зачем?! Зачем это ему нужно?!
— Он всегда был ненормальный, — отозвалась Катя. — Значит, это все-таки он. Я на него и думала.
— А я даже не помнила, кто это такой… Она про него никогда не вспоминала. И вот — он ее убил. Почему? Зачем? Меня спросили — виделись ли они когда-нибудь. Я сказала, что никогда. Это правда. Зачем же он убил ее, если никогда не видел после школы? Ну зачем это ему надо? Если бы мне сказали, если бы мне могли объяснить… Я не понимаю, все бессмысленно… Он думал, что это так просто — взять и убить. Он ни о чем не подумал. Ничего не знал про Лену. Про Лерку тоже. Про Сергея он ничего не знал. Как это — человек идет и убивает? Почему?
— Тебе никто не сможет ответить. — Сергей, казалось, пришел в себя. По крайней мере, исчезла пугающая неподвижность его лица. Он казался сильным и мужественным рядом с трясущейся Наташей. И Кате подумалось, что ему, наверное, недоставало самой малости, чтобы выжить, — знать имя убийцы. А дальше можно не погибать от муки — дальше можно ненавидеть, даже мстить… — Наташа, пойдем к ней. — Сергей взял ее под локоть. — Пойдем посидим. Теперь уже ничего не сделаешь. Пойдем. Скоро ее унесут.
