– Его приведут сюда?
– Если он захочет, – равнодушно пояснила Нина. Она встала и принялась рыться в тряпье на верхних полках. – Иногда ведут к себе, но не всегда это возможно. Например, если сосед по купе против… Так что нужно быть наготове.
– А как же вы едете всемером в одном купе? – робко поинтересовалась Варя. – У вас есть билеты?
– Конечно. На случай, если придерется милиция. Мы простые пассажирки. Четыре едут в этом купе, три еще в одном, в другом вагоне… Там же место сутенера. Но расходы на билеты полностью окупаются – за одну ходку, – Нина усмехнулась и швырнула Варе на колени скомканное платье: – Оденьте хоть это. Придется идти в ресторан, нельзя же в халате.
Варя брезгливо расправила платье. Выражение ее лица не укрылось от глаз Нины. Но та ничего не сказала. Уселась на диванчик и поторопила женщину:
– Ну, давайте же. Хотите переодеваться в туалете? Их еще и не открыли.
Варя скинула плащ, принялась расстегивать халат. Ей было не по себе под этим изучающим взглядом. Нина и не подумала отвернуться – она разглядывала ее тело, впрочем, совершенно равнодушно. Профессионально – поняла про себя Варя и ей стало жарко от стыда. «Ну, конечно, по сравнению с этими девочками я выгляжу такой неуклюжей…»
Она поспешно натянула платье через голову, одернула его на бедрах. Оно оказалось почти впору – только немного давило в груди. Варя взглянула на себя в зеркало и порадовалась тому, что фасон у одежды был вполне пристойный – черный цвет, небольшое декольте, длинные рукава. Платье сильно пахло какими-то дешевыми духами, чужим телом, и Впарю передернуло. Нина поняла это по-своему:
– Вы что, замерзли? Ничего, в ресторане выпьете, согреетесь.
– А кроме ресторана, негде поговорить? – робко спросила Варя. – Мне бы не хотелось туда идти.
– А чего вы боитесь? – удивилась та. – Вас снимать не будут. А если попробуют, просто объясните, что это ошибка. Или вы никогда в ресторане не были?
– Никогда, – призналась Варя. Она чувствовала себя зеленой девчонкой по сравнению с этой женщиной, которая наверняка была даже немного младше ее. – У нас с Андреем не было на это денег… Да и сейчас их нет. Мне так неловко, что я вас ввожу в расходы.,…
– Можно перейти на ты, – сообщила Нина и достала из сумки косметичку. Быстро поправляя макияж, она рассказала, что все устроится просто. Вряд ли вообще кто-то попросит у Вари предъявить билет. Конечно, проводница видела, как та села в вагон и, уж конечно, сообразила, что билета у нее нет. Но ведь она не зашла в их купе – значит, все в порядке.
– У нас тут полное взаимопонимание, – пояснила та.
– Им ведь тоже надо жить. Правда, все это становится все рискованней. Правила ужесточают, немногие проводники соглашаются на такое соседство… Их могут уволить без разговоров, если накроют. Два года назад все было намного проще.
– А вы уже два года этим занимаетесь?
– Я же попросила обращаться ко мне на ты, – напомнила Нина. – А то у девчонок возникли вопросы, ты что – забыла? Как я смогу выдать тебя за свою подругу, если мы так церемонимся?
Варя спросила, не возникнет ли проблем с этим позаимствованным платьем. Ведь оно принадлежит не самой Нине? Та ее успокоила:
– Да не переживай, они в общем, нормальные девки. Они же видели, что ты в халате. В Питере, думаю, они с меня не слезут, пока я им все не расскажу. Кстати, еще раз прошу – не звони мне больше в Питер. Там такая же общая квартира, как в Москве, я там постоянно не живу. И телефон этот знают не многие.
– Зачем же вы… То есть, ты дала его Андрею? – поинтересовалась Варя.
Нина помрачнела. Она застыла, глядя в зеркальце пудреницы, с развинченным тюбиком помады в руке. Потом, нахмурившись, тщательно накрасила губы. Застегивая косметичку, она сказала, что теперь очень жалеет об этом поступке.
– Он просил номер, я и дала, – мрачно сказала женщина. – Никогда не умела вовремя сказать «нет». Это меня всегда подводило. Иначе бы ты меня никогда не нашла.
– А зачем ему твой номер?
Нина не успела ответить. Дверь купе внезапно начали дергать. Женщина встала из-за стола, повесила на плечо сумочку и открыла замок. В коридоре стояла Таня, рядом с ней – мужчина в пиджаке, криво наброшенном на плечи.
Нина молча вышла из купе. Варя поторопилась за ней. От нее не укрылось, какой гневный взгляд бросила в их сторону молоденькая проститутка, и она поняла, что такого столкновения не должно было произойти. Нина спешила прочь, и Варя еле успевала за ней. Они миновали рабочий тамбур, перешли в другой вагон. В тамбуре было пусто. Нина приоткрыла дверь, убедилась, что возле туалета никого нет и достала сигареты:
– Хочешь?
Варя молча поблагодарила ее кивком головы. «Вот и все мои благие намерения, – подумала она, жадно вдыхая дым. – Сколько лет не курила, а теперь, кажется, опять начала всерьез. Ну и пусть. Это самое меньшее зло из всего, что случилось».
– Я создаю вам… Тебе столько проблем, – тихо сказала она.
Нина не ответила. Она стояла к ней спиной, широко расставив ноги и глядя в окно. Поезд шел быстро, но она стояла так ровно, будто пол под ней не дрожал. Варя оперлась спиной о стену и открыла пепельницу, привинченную к стене:
– Вы… Ты тогда случайно встретила Андрея, да?
– Случайно, – тихо ответила Нина. Стряхнула пепел и вдруг тихо рассмеялась: – Мы же говорим о разных вещах. Ты имеешь в виду ту ночь? В поезде?
– Конечно.
– А я совсем другое. Это было три года назад. Почти три года.
Она говорила, не оборачиваясь, будто обращаясь не к Варе, а к своему отражению в темном оконном стекле. Женщина сухо рассказала о том, что когда-то, очень давно, у нее была надежда создать семью. Точнее, не надежда, а твердая уверенность. Но дело обернулось по-другому. В один далеко не прекрасный день ее сожитель объяснил, что не сможет на ней жениться, так как у него есть обязательства перед другой женщиной. Женщиной, которая была от него беременна.
– Обязательства, – грустно повторила Нина. – Странно, что одни и те же обязательства часто имеют для мужчин разный вес. Передо мной у него тоже были обязательства. Например, когда я забеременела… Это выяснилось, кстати, после той свадьбы, на которую он меня затащил.
– Моей свадьбы? – откликнулась Варя.
– Да, твоей. Я выпила там совсем немного, я вообще не любила пить, меня чуть не силой заставили. Чтобы вы поцеловались. Ну, «горько» и всякая такая чепуха, – произнесла она довольно зло. – Потом, когда мы вернулись домой, мне стало плохо. И утром это повторилось. И на другое утро тоже. Я даже есть не могла, пила только крепкий чай и сосала лимон. Потом пошла к врачу. А когда я сказала Виталию, что случилось, он так мягко, ненавязчиво попросил меня сделать аборт. То есть он даже этого слова не произнес. Нет, все было очень деликатно. Очень…
