«Ну и пусть дрыхнет, – Варя огляделась. – Сама все найду. Так, сперва плащ.» Чтобы точно его не забыть, она надела плащ, повесила сумку на плечо и прошла в смежную комнату – именно там Николай копался в бумагах, когда искал конверт.
В этой комнате ремонт был уже закончен. Строительного мусора здесь не осталось, но мебель была сдвинута на одну сторону, занавески скручены и переброшены через карниз. В комнате стояла широкая кровать, на которой грудами лежала одежда, и письменный стол, со следами известки на полированной поверхности. Варя подошла к нему и нерешительно выдвинула верхний ящик. Никогда в жизни ей не приходилось копаться в чужих бумагах. И теперь она убедилась, что это не только неприятное, но и очень трудное дело. У нее между пальцев скользили старые поздравительные открытки, пачки фотографий, попались квартирные книжки, разорванные салфетки, испачканные губной помадой разных цветов… Она нашла упаковку валидола, зеркальце, несколько писем в конвертах с аккуратно надрезанными краями. Она хорошо помнила почерк Лизы, его трудно было спутать с другим. Но сколько Варя ни копалась, она не могла найти второго листа и задвинула ящик. Женщина настороженно прислушалась, но Николай храпел равномерно, и можно было не опасаться, что он вдруг проснется.
Осмотр второго ящика затянулся. Варя нервничала так, что бумаги вываливались у нее из рук, а строчки прыгали перед глазами. Она все больше убеждалась, что в этом хаосе невозможно что-то отыскать без помощи хозяина. «Неужели придется будить его и просить помочь? – с ужасом подумала она. – Да уж, представляю, как он обрадуется! Ну что же это, откуда он выудил конверт?! Здесь столько всякого хлама, половину точно нужно было выбросить!»
Она добралась до дна ящика, второпях уколола палец о подвернувшуюся кнопку, тихо ахнула, сунула палец в рот… И замерла. Она ясно услышала шаги в соседней комнате – там скрипел паркет. Потом скрип замер. Долгая пауза. Варе показалось, что прошла минута, не меньше. Она даже не решилась выпрямиться – так и стояла над выдвинутым ящиком, сунув в рот уколотый палец. На языке появился соленый вкус крови. «Какой позор», – мелькнуло у нее в голове. Второй мыслью было воспоминание о двери в комнату. Она ее плотно закрыла, когда вошла сюда. Значит, Николай пока не знал, что в квартире есть кто-то, кроме него. Разве только заметил, что пропал ее плащ…
«Не заметил, – успокаивала себя Варя. – Он ведь совершенно пьян! Сейчас опять уснет…»
Паркет заскрипел еще сильнее, совсем рядом с дверью. Она выпрямилась и вынула палец изо рта. Приготовилась дать объяснения, и рука даже потянулась к сумке – достать конверт, предъявить письмо, у которого не было конца…
В следующий момент в соседней комнате раздался грохот, отраженный пустыми стенами. Варя была оглушена, но все же расслышала быстрые, удаляющиеся шаги. Лязг железной двери… И тишина.
Сердце колотилось так, будто ее поймали с поличным. Но сейчас она уже не думала об этом. «Что так загремело?! – Варя на цыпочках подошла к двери и прислушалась. – Теперь тихо… Может быть, уронил что-то… И ушел? Но тогда мне тоже надо бы уйти… Пусть проспится, и тогда я позвоню, попрошу найти мне вторую страницу… Все равно одной не справиться, это гиблое дело!»
Она осторожно отворила дверь. Бросила взгляд в сторону кресла, откуда несколько минут назад еще доносился густой храп. И застыла на пороге комнаты.
Николай никуда не ушел, да теперь и не мог бы уйти. Он лежал в кресле, вытянув ноги на середину комнаты, свесив с подлокотников руки. С кончиков пальцев левой руки стремительно бежала тонкая струйка крови. Варя заставила себя отпустить дверную ручку и подойти поближе. Теперь она видела, откуда бралась кровь. Голова Николая была безвольно свешена на левое плечо. Кровь вытекала из большого отверстия с неровными краями, которое было у него за правым ухом. Рядом с креслом, на полу, она увидела пистолет.
Женщина не помнила, сколько времени провела, стоя рядом с трупом. Она, как завороженная, следила за тем, как меняется струйка крови. Она становилась все тоньше, временами прерывалась вовсе, и кровь падала увесистыми частыми каплями. Потом это движение еще больше замедлилось. Темная лужа возле кресла оставалась неподвижной и только иногда вздрагивала, когда туда падала очередная капля.
«Все… Нет, еще не все… Еще одна… – Варя хотела отвернуться, но не могла. – Сколько же крови вытекло! И как быстро. Сколько я здесь стою? Зачем я стою? Нужно бежать отсюда…» Она вдруг опомнилась и увидела себя будто со стороны – растерянная женщина в голубом плаще стоит рядом с трупом и следит, как из него вытекает кровь. Это показалось ей настолько диким и не относящимся к ней, что она чуть не закричала. «Нет! Нужно звонить в милицию! Телефон я видела на письменном столе. Значит, в милицию… Что я им скажу? Что он застрелился чуть не на моих глазах? Откуда у него пистолет? Откуда он взял пистолет, если у него даже фотоаппарата больше не было?»
Эта последняя мысль заставила ее сдвинуться с места. Она склонилась над оружием, рассмотрела его. Ее передернуло от мысли, что если бы она не убежала вовремя, после того как дала пощечину Николаю, то и сама могла бы получить пулю.
«Он же ненормальный! – Варя быстро отступила к двери другой комнаты. – Напился и сделал то самое, о чем говорил следователь… Самоубийство без всяких причин! Еще полчаса назад он не собирался умирать, хотя и говорил, что переживает из-за жены… Но выглядел бодрым – дай бог каждому! А потом напился, поспал, похрапел, проснулся, достал из-какого-то тайника пистолет и… Нет!»
Она бросилась к входной двери, повернула ручку… Дверь по-прежнему была открыта. Ни один замок не заперт. Все было, как оставила она. Но она же слышала, что после выстрела кто-то вышел из комнаты – очень быстро, и как хлопнула за ним входная дверь! И это никак не мог быть сам Николай – ведь он к тому времени уже был мертв или умирал! Значит…
– Убили… – пробормотала Варя, снова прикрывая дверь. На этот раз она задвинула щеколду. Руки дрожали, она их плохо ощущала. Женщина заглянула на кухню, в ванную… Никого. Только ее собственное отражение в зеркале – отражение, которое она с перепугу приняла за чужого человека, потому что не узнала своих собственных глаз – совершенно диких, отчаянных, незнакомых. Женщина отвернула кран с холодной водой и торопливо умылась. Прополоскала рот, сделала несколько глотков обжигающе ледяной воды. Но легче ей не стало. Она все яснее понимала, что только что произошло в двух шагах от нее, пока она рылась в ящиках. Кто-то вошел в незапертую квартиру, и убил Николая, мирно спящего в кресле. Почему-то бросил пистолет рядом с ним…
«Почему?!» – Варя схватилась за край раковины. Ее покачнуло, и мир на секунду потерял четкие очертания. Вода шумела, рассыпая ледяные брызги, но она не чувствовала их прикосновений на руках и лице. «Нужно завернуть кран. Да, сейчас…» Она сделала это, механически вытерла руки, даже не взглянув, каким полотенцем пользуется. «Оставили пистолет… Почему, зачем? А затем, чтобы любой, увидев все это, решил, что Николай застрелился сам! Напился до потери сознания и застрелился! А записки не оставил, потому что не в состоянии был писать! Да и к чему записка, если причина ясна – вчера утром, только вчера погибла его жена! Пусть они не были зарегистрированы в ЗАГСе, но у них был общий ребенок и они прожили вместе шесть лет – так говорил Николай! А что у него осталось после ее смерти? К ребенку его не подпускают, квартира эта ему не принадлежит, даже от своей профессии он отошел. Масса причин, чтобы свести счеты со своей никчемной жизнью, это любой скажет. Но он-то не хотел умирать!»
