— А что за сведения он вам принес?
— Не имеет значения. Да ничего конкретного там не было. Не знаю, как эти бумаги к нему попали? Понятия не имею. Да… — Жумагалиев задумчиво смотрел на диктофон. — Почему же он не включил свою игрушку раньше? Простите, это я так, думаю вслух.
— У вас, значит, были враги?
— Как не быть. Были.
— Например?
— Да не перечислишь. Я не хочу называть никаких имен.
— И теперь вы хотите меня убедить, что вас, по вашему выражению, хотели скинуть? И теперь вот скидывают?
— Пожалуй, так. Меня не смогли скинуть законным путем. Надо ведь было представить материалы о том, что фонд действует противозаконно.
А у них были только слова. Одни слова. Собачий лай! Знаете, этим можно произвести впечатление на телезрителей, если умело подать… Но вот на органы впечатления не произведешь. Они, видимо, решили меня подставить по-другому. Вы мне толкуете, что я заказал этого несчастного Кукушкина, потом его жену. Абсурд! Вы говорите — у вас есть данные. Почему же я не видел этих данных?
Где люди? Где свидетели? Ну, покажите мне хотя бы еще один диктофон с записью, где я договариваюсь с киллером!
— Еще одного диктофона у нас нету — признался следователь. — А кое-что другое есть. Вот, почитайте. Прошу вас. — Он протянул Жумагалиеву несколько листов бумаги, напечатанных на машинке. Жумагалиев взял их, близоруко поднес к глазам, принялся читать. Мало-помалу он зашептал текст вслух:
«..И тогда Толеген попросил меня найти человека, который бы решил его проблемы. Я не знала таких людей, но стала искать. Мне удалось уговорить одну девушку, приезжую из Казахстана. Толеген обещал ей хорошо заплатить и в общем выдал ей на руки восемь тысяч долларов за оба убийства. Она была согласна на все. Ее звали Боссарт Мухаббат Викторовна. Она приезжала в Москву потому, что у нее тут год назад пропала сестра, Алия, а ее сестру я знала, она у меня работала по дому. Мухаббат была тренированной девушкой, она хорошо стреляла…»
— Что за бред? — громко спросил Жумагалиев.
— Вы прочитайте, тут не так много.
— Кто это говорит? — Жумагалиев быстро заглянул в последний листок и вдруг выпрямился на стуле:
— Дана?!
— Дания Сулимова, ваша подруга. Да вы прочитайте, потом обсудим.
Жумагалиев углубился в чтение. Теперь он читал молча. Наконец отложил листки:
— Полный бред! Невероятный бред! Как вам удалось заставить ее дать такие показания?!
— Она дала их совершенно добровольно.
— Она больной человек! Наркоманка. Бывшая.
Не знаю, что с ней случилось, почему… — Жумагалиев оттолкнул от себя листки:
— Она наняла Мухаббат, которую, кстати, я знал лично?! Она убила Мухаббат?!
— Да, сегодня на рассвете. Сделала ей укол. Мы пока не знаем, что это был за препарат, тело на вскрытии.
— Нет, я этого просто не могу осознать… — Жумагалиев опять схватил протокол допроса:
— Можно?
— Сколько угодно.
Жумагалиев прочел все еще раз, пока следователь курил. Окончив чтение, молча пожал плечами.
— Вы ничего не можете прокомментировать? — спросил следователь.
— Ничего.
— Считаете, что Сулимова лжет?
— Абсолютная ложь. Чего ради только… Этого Константина Кукушкина, Ирину Кукушкину я видел по разу! По одному разу! Константин вел себя глупо, Ирина говорила не свои глупые слова — но что же, я ради этого должен был заказать убийства? Нелепо. Мне приходится выслушивать куда более глупые вещи, куда более оскорбительные!
Почему же я тогда не заказал второго ведущего этого дурацкого шоу?!
— Да вы не нервничайте, — посоветовал следователь. — Если можете предоставить доказательства, что Сулимова солгала, — предоставьте их. А мы будем сопоставлять факты.
— Почему я должен доказывать невиновность?
Тут правовое государство или нет? Я что — должен еще одного следователя нанять, личного?
— Можете нанять частного детектива, это не запрещено. Только у него должна быть лицензия.
А правовое государство тут ни при чем. Убивать не позволено ни в одном государстве.
— Могу я поговорить с Сулимовой?
— Обязательно поговорите. Попозже.
— Она арестована?
— Да, сегодня утром взята с поличным.
— То есть…
— Да, с телом Боссарт.
— Значит, вы и меня… — протянул Жумагалиев.
— К сожалению, сегодня я уже не могу отпустить вас домой.
Жумагалиев встал:
— Грандиозно.
— Что вы говорите? — не понял следователь.
— Я сказал — грандиозная афера. Я не имел в виду следствие и лично вас.
— Да вы сядьте, сядьте. Разговор еще не окончен.
Жумагалиев устало сел и кивнул:
— Ну, если вы так считаете…
* * *
— Я три дня назад просила вас прийти! — сказала Ира, кутаясь в халат и поджимая под кровать голые ноги, обутые в тапочки.
Она сидела на своей неудобной постели, а следователь, в халате внакидку, расположился рядом на стуле. Ире было неловко, что он видит из-под халата ее ночную рубашку, и потому она немного растерялась.
— У меня сейчас совсем нет времени. Мне передали, что вы звонили, — сказал следователь. — Как себя чувствуете?
— Пока неважно. Я вам так много хотела сказать…
— Что-то вспомнили?
— Да. Вам кассету отдал этот журналист, Игорь? Я слышала, что он. Я уже не помню, говорила или нет, что диктофон мне подкинули? А он не говорил?
— Подкинули? — переспросил следователь. — Он же принадлежал вашему мужу?
— Нет!
— Как нет? Кассета его, значит, и диктофон его.
— Я никогда не видела диктофона! Мы были не настолько богаты, чтобы иметь вещи, которые нам не нужны.
— Ну, вы могли не знать, что у него был диктофон. Еще что-нибудь?
— Я никогда не видела этого диктофона! Кто его мне принес?
— Вы у меня спрашиваете?
— Простите, я не хотела… — Ира опять засмущалась, натянула на грудь расходящиеся борта халата. — Я хотела сказать… Нет, больше ничего. Но надо же понять, как он у меня оказался?
Я уверена, что до похорон его не было! И когда делали обыск, не было! А потом появился. У меня даже такое ощущение, что в квартиру кто-то входил, пока я была на кладбище, и подкинул его…
