– Мадонна! – Серджо бросился к нему. – У него приступ! Это может плохо кончиться…
– А идите вы все в задницу! – в сердцах сказала Лера и хлопнула за собой дверью.
Она снова оказалась на улице и теперь, ориентируясь по карте, пробиралась к центру. Прохожие ей встречались редко, заблудиться было очень легко, но она не заблудилась.
Лавочка с сувенирами появилась по правую руку от нее, и она туда вошла. После ожесточенного торга на пальцах с пожилым продавцом, бывшим одновременно и хозяином лавочки, она унесла с собой пару вееров, большую манильскую шаль в зеленых и фиолетовых разводах, несколько стеклянных безделушек и тяжеленную статуэтку льва Святого Марка. Статуэтку она зажала под мышкой, а все остальное запихала в объемистый пакет.
После этого Лера уже двинулась к почтамту. Там она провела около сорока минут и вышла взмокшая от царившей в нем духоты, венецианских нравов и своих тяжелых пакетов.
Пообедала она в обычной пиццерии, отказавшись от мысли посетить рестораны «До Форни», «Атисса Мартини» и «Бар Гарри» по той простой причине, что все они были закрыты и открываться не собирались.
Запивая пиццу пепси-колой, Лера смотрела на улицу через стеклянную дверь и думала, что все в жизни идет кувырком и ей никогда не удается почувствовать себя человеком, даже в Венеции. Все оборачивается хуже некуда. Но она хотя бы сделала все, что смогла. Можно было возвращаться в Петербург.
Она проглотила лед, таявший на дне яркого бумажного стаканчика, и на душе стало легче.
…А Даша в это время лежала в комнате, которую так и не могла назвать своей, завернувшись в простыню, чтобы не чувствовать горячего тела Ларисы. Та спала рядом, притиснув ее к стене. Уйти она отказалась, хотя Даша просила оставить ее одну хотя бы после всего.
«Все» было почти точным повторением прошлой ночи, за одним лишь исключением – Даша не рвалась, не плакала и, сжав зубы, выносила все ласки Ларисы.
За эту ночь в ней что-то перегорело, и сопротивление показалось ей бесполезным. Немалую роль сыграли убеждения Любы. Она ясно понимала, что идти ей отсюда некуда, что за воротами ждет убийца – в маске или без маски. Поэтому она вытерпела эту ночь, поэтому сейчас лежала, не шевелясь и не пытаясь выгнать Ларису.
Перед тем как уснуть, та сказала Даше, что очень привязалась к ней, что сделает для нее очень многое. Она даже попыталась сунуть ей деньги. Даша отказалась, чем вызвала немалое удивление председательницы.
– Тебе не нужны деньги?
– Деньги у меня есть, – ответила Даша, стараясь не смотреть на соседку. – У меня все есть. Я у вас ничего не прошу.
– Ты обижаешься на меня? – Та по-прежнему ничего не понимала. – Но за что? Я сделала тебе больно?
– Нет.
– Но тебе ведь было хорошо? – допытывалась Лариса. – Приятно? Ну, сознайся же! Почему ты такая неласковая? У тебя что-то случилось? Что-то личное?
Даша, чтобы отвязаться, решила солгать:
– Да, у меня неприятности с моим другом. Он меня бросил.
И поэтому ты обижена на весь свет. – Лариса, казалось, вполне удовольствовалась этим объяснением. – Но на меня обижаться не надо. Уверяю, я буду тебе лучшим другом, чем тот, которого ты потеряла. Ни один мужчина не даст тебе того, что я, можешь мне поверить. Ну, улыбнись! Мне нравится твоя улыбка!
И Даша улыбнулась. Она казалась себе марионеткой, которую дергают за ниточки, заставляя ломать какую-то жестокую комедию. Кто был автором этой комедии – она не знала, знала только, что вынуждена ее играть, чтобы остаться в живых.
Ее улыбка успокоила Ларису, и та .тотчас же уснула, как провалилась. Во сне она спасалась от воспоминаний о статуях, о вчерашнем собрании, на котором Люба высказалась в ее адрес весьма нелицеприятно, хотя и не сказала ничего конкретного. Лариса чувствовала, что ее положение становится все более зыбким, но предпринять пока ничего не могла. Она измучилась, думая обо всем этом, и Даша была для нее словно глоток воды в пустыне. Близость с нею приносила Ларисе обманчивое успокоение.
Председатель проспала почти восемь часов и проснулась, только когда стало совсем светло. Она открыла глаза и протянула руку к стене. Рука нащупала пустоту. Даши не было.
Лариса села и огляделась. Вещи Даши были на месте, замки на двери не заперты, а в коридоре слышались чьи-то голоса. Она прислушалась и вдруг узнала голос Леры. Та что-то быстро говорила, и второй голос односложно ей отвечал. Это был голос Даши. Лариса поднялась, запахнулась в лиловый атласный халат и вышла в коридор.
Там на самом деле были Даша и Лера. Даша – пунцовая от смущения, а Лера очень бледная – от злости, как отметила Лариса. Она улыбнулась, чтобы разрядить неловкость, и кивнула Лере:
– С приездом! Пойдем поговорим.
– Да вроде не к спеху, – язвительно заметила та. – Ты ведь, как я вижу, ни о чем не беспокоишься!
– Перестань…
Лариса взяла ее под руку и через плечо послала улыбку Даше. Улыбка пропала впустую – девушка повернулась и скрылась в комнате. Лариса повела подругу по коридору в направлении своего кабинета, а та по дороге не переставала иронизировать:
– Честное слово, я не вовремя! Может, поспишь еще? Зачем вставать, беспокоиться о клубе?
– Перестань… – повторила Лариса. – Ты ведь знаешь, что клуб для меня прежде всего. Но этой ночью я все равно ничего не могла сделать. Почему же я должна отказывать себе даже в маленьких удовольствиях?
– И даже в очень маленьких! – фыркнула Лера, проходя за председателем в ее кабинет. – Девка-то совсем коротышка!
– Брось травить Дашу! – повелительно сказала хозяйка. – Девочка перед тобой ни в чем не виновата. Ты ведь знаешь, что в конце концов все остаются при своих интересах. Я не запрещаю тебе проводить время, как ты хочешь, и не заглядываю к тебе в постель. И ты меня от этого избавь ради Бога! Нy, рассказывай!
Лера насмешливо посмотрела на нее и сунула руку в карман замшевого пиджака.
– Угадай, что я привезла?
Лариса поморщилась.
– Говори дело, я с утра не понимаю шуток! – потребовала она. – Ты что-то узнала или проездила впустую?
– Я никогда не брала у тебя денег даром, – сказала Лера, внезапно погрустнев. – Ты же знаешь. Именно поэтому ты способна развлекаться, когда все горит синим пламенем. Ты знаешь, что я сделаю все, что смогу, и даже больше…
– Не набивай себе цену! Ты узнала, где статуя? Она у Джакометти?
– Не знаю, что там есть у Джакометти, кроме размягчения мозгов. Он про статую ничего не знает или говорит, что не знает, а это одно и то же. В полицию нам обращаться нельзя, и он это понимает. Мы крупно поговорили, и я уверена, что статуи у него нет.
– Рада за тебя, я вот ни в чем не уверена… – Лариса нервно закурила и уставилась на нее. – Выкладывай уж, что ты разнюхала?
