– Ты ее видела?
– Да. Но я не хочу этого обсуждать.
– Почему? Ты ее узнала?
– Я впервые ее вижу, – упрямо повторила Света. – А вот стены были розовые, не отрицаю. Пойми, я не могу бросаться на первое попавшееся доказательство, оно может оказаться ложным!
– Но пока все оказывалось правдой! – возразил брат. – Ты просто ее не рассмотрела как следует!
– Может быть, – согласилась девушка, дуя в озябшие ладони. Перчатки и шарф она второпях забыла и теперь очень остро ощущала, что время подходит к полуночи, от реки дует ледяной сырой ветер, и кажется, ближайшие дни ей предстоит валяться в постели.
– Ты не поедешь домой? – робко спросила она. – Прошу тебя…
– Не сегодня. Может быть, завтра, когда узнаю насчет наших документов.
– А у тебя получится?
– Почему бы нет? Скажу, что нужно свидетельство, а я его потерял. Пусть дадут копию.
– Но, может быть, придется ждать…
– Тогда мне понадобятся деньги. С деньгами ждать не придется. Ну?
Он требовательно протянул руку, и Света, отчаянно ругая себя за слабоволие, вытащила кошелек. Принимая деньги, брат слегка усмехнулся:
– У меня такое ощущение, что ты делаешь на меня ставки, чтобы самой не участвовать в забеге. Зачем ты мне платишь, если ничего не хочешь знать?
Она возмущенно мотнула головой:
– Я даю тебе деньги, чтобы ты не пропал окончательно. По мне, лучше бы ты их пропил…
Сергей коротко и сухо поцеловал ее в щеку. Губы у него были ледяными и обветренными.
* * *
Звон разбитого стекла донесся до Лиды так ясно, что ей показалось, будто разбили ее собственное окно. Она вскочила и отдернула штору. Стекло было цело, и тогда ей в голову пришла ужасная догадка – а если этот звук как-то связан с Верой Сергеевной? «Сперва пыталась повеситься, а теперь выбросилась из окна?»
Ее опасения не подтвердились – едва выскочив в коридор, она столкнулась с встревоженной хозяйкой. Женщина торопливо завязывала пояс халата и, судя по заспанному (или просто опухшему лицу), только что поднялась с постели.
– Что происходит? – спросила она.
– Это не у меня…
– И не у меня. Ты слышала? Будто окно разбили?
Они прислушались, но в квартире было тихо. Лида предположила, что окно могли разбить соседи внизу или наверху, но Вера Сергеевна все-таки не успокоилась.
– По вечерам здесь столько хулиганья, – сказала она. – Но окон до сих пор не били. Кажется, это там…
Женщина взглянула на запертую дверь и заметно помрачнела. Лида подошла к двери и приложила ладонь к замочной скважине:
– Дует.
– Сейчас принесу ключи, – коротко ответила та.
Туго подался непослушный замок, вспыхнула пыльная лампочка под потолком. Комната успела совершенно выстудиться за несколько минут, и Лида зябко запахнула на груди ворот фланелевой рубашки. Окно и впрямь было разбито, но девушку это почти не заинтересовало. Она жадно разглядывала все, что находилось в комнате, которая до сих пор являлась для нее самой большой загадкой этой квартиры.
«Кукла! – Это было первым, что бросилось ей в глаза. – Вот куда ее унесли!»
Кукла, уцелевшая после разгрома чулана, восседала на невероятно пыльном пианино. Все пианино имеют необычайные способности притягивать пыль, но это могло бы стать рекордсменом. Его крышка была откинута, будто на нем только что играли, но клавиши опровергали эту догадку. Они больше не были ни черными, ни белыми – они стали одинаково бурыми от мохнатой слежавшейся пыли.
Девушка успела разглядеть какие-то коробки, мешки, бок телевизора, выступавший из-под разодранного старого покрывала… Загадочные решетчатые стенки, которые прежде были частью какой-то мебели, а теперь годились разве что для садовой ограды. Плотно скатанный, длинный сверток, пугающе похожий на запеленутую мумию, хотя внутри, скорее всего, находился ковер.
Хозяйка бросила на нее недовольный взгляд – ей явно не нравилось, что Лида глазеет на ее имущество. Она сделала шаг к окну и вдруг остановилась:
– Почему они кинули камень? Что они имеют против меня?
– Кто – они?
– Те, кто это сделал. Давай выглянем вместе? Мне что-то не по себе.
Она подошла к окну, и Лиде ничего не оставалось, как последовать за ней, хотя она замерзала все больше. Женщины попытались что-нибудь разглядеть внизу, но ничего так и не увидели. Вера Сергеевна отметила только, что фонарь, всегда горевший в начале сквера, возле афишной тумбы, теперь погас.
– Придется звать стекольщика, – сказала она, плотнее прикрывая раму. – Я ненавижу пускать в дом посторонних… Ладно, нам нужно согреться.
Чайник уже закипал, и Лида успела отогреть руки у огня, но девушку все еще пробирал холод. Возможно, тому виной были щели между дверью и косяком третьей комнаты, откуда стылый воздух проникал в коридор и в кухню. Но было еще что-то. Каждый раз, вспоминая резкий звук осыпавшегося стекла, Лида содрогалась. Вера Сергеевна тоже чувствовала себя неуютно. Она расхаживала по кухне с незажженной сигаретой в руке и время от времени недоуменно на нее посматривала – будто удивлялась, что это за предмет и в чем состоит его предназначение. Наконец она остановилась.
– Очень странно, – сказала женщина. – Сколько я тут живу, но никогда еще мне не били окон.
– Это случайность.
– Не знаю. Мне показалось, что я кого-то вижу внизу, посреди сквера, но было так темно… Какая-то тень была темнее других теней.
– Но я не видела ничего, – возразила Лида. Она хотела было добавить, что зрение у нее великолепное, но вовремя спохватилась – Вера Сергеевна могла воспринять эти слова, как обидный намек на свой возраст.
– Ты просто не всматривалась, – отрезала та. – А я уверена, что видела кого-то.
– Вы не узнали этого человека?
– Думаю, – последовал поразительный ответ, – что это был твой муж.
Лида была так ошеломлена, что схватилась за ручку вскипевшего чайника голой рукой, совершенно забыв о полотенце. Вскрикнула, прижав горячие пальцы к щеке, прикусила губу. Хозяйка от этого вскрика как будто проснулась, снова взглянула на сигарету и наконец закурила.
– Почему вы думаете, что Алеша швырнул камень в ваше окно? – воскликнула Лида.
– Чтобы привлечь твое внимание.
– Но это глупо! Он мог позвонить!
– Он мог позвонить и в любой из тех девяти дней, пока ты его ждала, но не сделал этого. После своего глупого звонка в субботу он мог позвонить еще много раз и не позвонил, – напомнила та. – Это был он.
– Но почему он швырнул камень не в мое окно?!
Женщина неожиданно засмеялась. Взяв полотенце и аккуратно сняв чайник с огня, она ответила, что у Алеши, по всей вероятности, еще остались нежные чувства к брошенной жене.
