– Я слышать тебя не желаю, – в сумку полетели диски. – Ты унижалась перед ними, ползала на брюхе! Зачем ты извинялась? Как маленькая девочка, как… тряпка! «Извини, папа, что дала Сереже машину», – передразнил он ее кукольным, сюсюкающим голоском.
Света вздохнула:
– Ну да, лучше было бы с ним поссориться! Ты же знаешь его характер, он у нас самодур. Немножко…
– Немножко самодур. А ты – немножко подхалимка. Хорошо устроилась, тьфу!
Он и впрямь плюнул на пол, после чего продолжил собирать вещи. Очередь дошла до книг. Был уложен томик Диккенса, и, увидев это, Света нахмурилась:
– Ты не в себе, и все из-за Лиды. Ты никогда не говорил с отцом в таком тоне!
– А давно было пора!
– Послушай. – Она подошла к нему и обняла за плечи, прижавшись лицом к его костлявой широкой спине. – Ну вот, как у тебя сердце колотится… Дай мне слово, что потерпишь немножко, а? Посиди у себя, можешь вообще не выходить. Я принесу тебе поесть, посижу с тобой… Завтра все будет по-другому. И насчет денег, и вообще…
Он выпрямился, стряхивая ее бессильно упавшие руки. Это случилось впервые – Сергей всегда с удовольствием принимал ласки сестры.
– Деньги, деньги! Только о них и думаешь! Я не могу здесь оставаться, я становлюсь ничтожеством! Что мне делать, как не пить?! Если бы у отца не было денег, я бы не мог покупать себе выпивку и пошел бы работать!
– Нашел виноватого, – пробормотала Света.
Она взяла со стола пачку сигарет и закурила, пуская дым в открытую форточку. О том, что двойняшки давно курят, в доме знали, но никогда не говорили. Курение где-либо, кроме их собственных комнат, негласно воспрещалось.
– А с другой стороны, – задумчиво сказала она, оглядывая пейзаж за окном, – может, ты и прав. Если переночуешь несколько суток у приятеля, они по тебе соскучатся и тогда вообще будут на коленях ползать, чтобы ты вернулся. Было ведь такое… Все уже было. Не заводись.
– Я не вернусь вообще. – Он застегнул сумку и, оглядевшись, вытащил из-под кровати другую, поменьше. Она уже была упакована и не казалась очень тяжелой.
Света нахмурилась:
– Значит, ты давно готовился? Ну что ж, иди. Хотя бы скажешь, куда собрался?
– После. Я позвоню.
В прихожей было пусто. Сергей беспрепятственно оделся, зашнуровал ботинки и, косо посмотрев на сестру, поцеловал ее в щеку. Та неожиданно почувствовала, что близка к тому, чтобы заплакать.
– У тебе же нет денег, – пробормотала она. – Постой, вот все, что осталось…
Она вытащила из кармана пальто несколько купюр, уцелевших от рук работников автосервиса, и чуть не насильно сунула их брату:
– Продержишься пару дней, но что будет потом?
– Я позвоню, – пообещал он и потащил сумки к лифту.
Света тоже вышла на площадку и молча дождалась, пока медлительная кабина всползет наверх. Когда закрывались двери, она вздрогнула и бросилась к ним.
– Не пропадай! – крикнула она в щель, но кабина уже ехала вниз, и услышал ли брат ее голос сквозь лязг и грохот – было неизвестно.
Девушка вернулась в квартиру, заперла дверь… И дом неожиданно показался ей обезлюдевшим, хотя из кабинета все еще доносились голоса родителей. Это была не ссора и даже не спор – просто один обвинял и читал нотации, другая сбивчиво оправдывалась и плаксиво защищалась. Света немного послушала, потом, потеряв к происходящему всякий интерес, отправилась к себе. Мать заглянула только через полчаса.
– Ушел? – спросила она.
– Да, – не оборачиваясь, ответила Света. Она разложила на столе книги и делала из них выписки для предстоящей курсовой работы.
– Извини, что мешаю, но… Он не сказал, куда пойдет?
– Нет. Сам еще не знает, по-моему. И ты мне правда мешаешь.
Дверь закрылась, но ненадолго. Вскоре появился отец – мать явно выполнила для него роль разведки с воздуха. Свете не нужно было смотреть ему в лицо, чтобы понять – гнев прошел, и в глубине души он жалеет о том, что был резок с детьми.
– Малыш, – он погладил ее по плечу. Света вздохнула, не поднимая головы от книги. – Ты же понимаешь, что мы с матерью были правы?
– Конечно.
В глубине души она ничуть не сомневалась, что родители были не правы, но, разумеется, не собиралась этого объявлять. Отец присел рядом, придвинув еще один стул. Он выглядел искренне расстроенным.
– Не успел вернуться домой и вот… Какая муха его сегодня укусила?
– Я сказала тебе, папа, – кротко упрекнула его девушка, перелистывая страницу и с горячим интересом вглядываясь в текст. – Только ты, кажется, не услышал. Как всегда.
– Какая-то несчастная любовь, что ли? Ты это серьезно?
– Ну да. Он с ума по ней сходит, а она его видеть не может. Отсюда все и пошло. И пиво, и депрессия… Да все! И ушел он сегодня не из-за вас, а из-за нее.
– К ней?
– Вряд ли. Она бы его так встретила… – Вспомнив что-то, Света криво улыбнулась. Она улыбалась тем уголком рта, которого отец не мог видеть, и поэтому он ничего не заметил.
– А кто она? Ты ее знаешь?
Света со вздохом закрыла книгу. Она очень любила показывать родителям, что могла бы учиться значительно лучше, если бы ей не мешали заниматься.
– Да и ты ее знаешь, пап. Помнишь Лиду? Ты ее как-то видел у нас.
– Погоди, постой… – Он мучительно поморщился, будто от головной боли. – Такая высокая, с громким голосом и тремя серьгами в ухе? И татуировка на ноге?! Эта?!
– Нет, это Наташа, она была у него год назад. А Лида, наоборот, – маленькая, говорит негромко. Блондинка с карими глазами. Ну? Еще на девочку похожа, ты же сам сказал!
Отец вспомнил и удивился:
– Ты же говорила, что Лида замужем? Или я опять путаю?
– Она правда замужем. В том-то и беда. Теперь понимаешь, почему Серега стал таким невменяемым?
– Если бы я знал…
– Если бы ты меня слушал…
Этот мягкий упрек прозвучал почти как ласка. Она положила голову отцу на плечо и несколько раз коротко вздохнула, давая понять, что у нее есть еще кое-что на сердце, но она не желает об этом говорить. Тот понял это по-своему:
– Да вернется, никуда не денется! Он же ушел без денег!
– С деньгами, пап, – призналась Света. – Я отдала ему все свои деньги, и у меня нет даже на метро. Если хочешь, могу попросить у тебя прощения и за это.
Он был расстроен и растроган одновременно и погладил дочь по разметавшимся жестким волосам:
– Ты правильно сделала. Нельзя же было отпустить его вовсе без денег… Сколько тебе дать?
Она осторожно вздохнула – только один разок, еле слышно, и промолчала. Все необходимое уже было сказано, и лишнее слово могло только повредить. Отец что-то подсчитал про себя, поколебался и наконец вынес решение:
