Рука медленно опустилась, открыв белое, перекошенное лицо, в котором не было уже ничего знакомого. Горящие сиреневые глаза медленно потухли, будто ушли в орбиты. Лида прерывисто вздохнула и сделала еще один шаг назад. Они стояли на углу, продуваемом всеми ветрами, мешая движению, но не замечали никого из прохожих, которые то и дело на них натыкались.
– Деточка, – медленно и низко проговорила Вера Сергеевна, – я просто хотела избавиться от мусора. – И, не дожавшись ответа – Лида была слишком напугана, та закончила: – В чулане были вещи, которые давно уже никому не нужны. Я, кажется, понимаю, что тебя удивило. Все эти игрушки, пеленки… Так вот, эти вещи – не мои.
Девушка наконец обрела дар речи. За секунду перед этим она могла думать только об одном: «Она хотела меня ударить?! Да почти ударила! Почти! Ее рука чуть не коснулась моего лица, но она успела ее удержать! Сумасшедшая! Из-за простого вопроса!»
– Вы как-то сказали, чтобы я не совала нос в ваши дела, – с трудом выговорила Лида. – После того, как я спросила о детях. И я не собираюсь начинать это снова.
– Я тоже не собираюсь. Но ты была удивлена, когда снимала с полок старый хлам, и я думаю, что должна тебе кое-что объяснить. У меня нет детей и никогда не было. А эти вещички лежали там с незапамятных времен… Уж и не помню с каких. Они не мои, уверяю тебя. Это я говорю, чтобы ты не думала лишнего. Эти вещи – ничьи. – И, неожиданно развернувшись, женщина бросила через плечо: – Возвращайся поскорее. Я приготовлю обед.
* * *
– Особа! Молодая особа на задней парте!
Лида испуганно повернулась к лектору, который обличительно указывал на нее пальцем. За секунду до этого она горячо обсуждала с подругой свое заявление в милицию и, наверное, увлекшись, слишком повысила голос.
– Да! Я к вам обращаюсь! – Пухлый палец слегка задрожал. Лектор был «неродной», выписанный для спецкурса из МГУ, и почему-то относился к студентам весьма грубо, постоянно намекая на то, что писатели истории не знают, да и какие они тут писатели…
– Вы знаете, за что отрубили голову Марии-Антуанетте? – грозно продолжал преподаватель, похожий на чудовищно раздутую резиновую игрушку. Он казался молодым, но при таких габаритах возраст было определить трудно. Его лекции любили за неординарные повороты и ясное изложение материала, но его самого не любил никто. Даже самые отъявленные подлизы соглашались с тем, что этот препод – мерзкий хам.
– Да, – еле слышно ответила девушка.
– Вот как? И почему же?
– Не отвечай. – Света сильно двинула ее локтем, и Лида слегка подскочила. – Не унижайся перед ним.
– Ей отрубили голову потому, что она ничего не хотела знать! – уничижительно пояснил тот, так и не получив ответа. – Точно как вы, молодая особа.
«О Боже, – Лида отвернула к окну запылавшее лицо. – На экзамене он мне устроит сладкую жизнь! Запомнил, запомнил, сразу видно. Он слишком молодой и слишком толстый – вот поэтому всех ненавидит. Особенно девушек – ясно же, что он не пользуется у них успехом».
Пара была сдвоенная, и второй час Лида сидела тихо, как мышка. Она отказалась перешептываться с подругой, и потому та перешла к написанию записок. Лида отвечала также в письменном виде.
«– Ты в самом деле подала завявление?
– Да.
– И написала, что мы видели твоего Алешу в клубе?
– Конечно.
– Значит, нас будут допрашивать?
– Чего тебе бояться? Ты даже не говорила с Алешей в клубе.
– Я нет. А вот брат говорил.
– Боишься, что у него будут неприятности?»
Листок перевернули на другую сторону. Света быстро написала несколько длинных фраз и передвинула записку к подруге.
«– Может, будут, а может, нет. Он же ничего не сделал. Но ты же сама знаешь, что всегда обвиняют самого непричастного.
– Ничего я не знаю. Я только надеюсь, что милиция узнает в клубе больше, чем мы с тобой.
– Что они могут узнать? Поговорить с маркером? Так Вадик ничего не помнит. Что еще? Я сделала все, что было можно.
– Они станут показывать там фотографию Алеши. Может, так что-то выяснят?»
После короткой паузы Света написала следующее:
«По-моему, ты порешь горячку. Не стоило обращаться в милицию.
– Его нет уже пятый день. По-твоему, это значит – пороть горячку?!
– И все равно, ты поторопилась. Если бы с ним что-то случилось, тело бы давно нашли. Или обнаружили бы его в больнице.
– У него могло не оказаться при себе документов.
– Это тебе в милиции сказали?»
Неожиданно листок сгребла короткопалая жирная рука. Девушки разом подняли головы. Преподаватель стоял над ними и, колыхая животом, бесцеремонно читал их переписку. Света вскочила и в установившейся мертвой тишине вырвала у него листок:
– Вы не смеете читать!
– Так. Вон!
– С удовольствием выйду отсюда на свежий воздух, – холодно и абсолютно невозмутимо бросила Света, беря с парты пальто и сумку. – Идем, Лида. В конце концов можем взять в библиотеке учебник – ничего не потеряем!
Она часто вступала в пререкания с преподавателями, но на сей раз зашла слишком далеко – по аудитории прокатился встревоженный шепот. Толстяк задохнулся, и Лида, взглянув на его искаженное лицо и вмиг запотевшие очки, вдруг пожалела этого нелепого истеричного толстяка. Но все же, не медля, поспешила за подругой. Только на лестнице девушке пришло на ум, что, возможно, уходить все-таки не следовало.
– Он обязательно завалит нас на экзаменах, – поделилась она своими опасениями.
– Ну и пусть. – Рассерженная Света не шла – летела вниз по лестнице. Полы ее красного пальто создавали вихри на поворотах.
– Как это – пусть?
– Тебя еще волнуют экзамены? После того, как ты подала в милицию заявление?
– При чем тут заявление, не понимаю!
Они уже стояли на крыльце и Лида зябко застегивала пальто. Погода резко изменилась – ясное теплое утро переросло в промозглый свинцовый день. Черные лужи передергивались от ветра, и при одном взгляде на них хотелось скорее вернуться в тепло.
– Пропал Алеша или нет, но экзамены-то все равно придется сдавать, – заметила Лида, уныло пересекая двор.
Света шла за ней, и только когда девушки миновали ворота, Лида поняла, что не заметила зеленого «Рено».
– Ты сегодня не на машине? – Они уже вышли на улицу и медленно двинулись по направлению к метро.
– Она в ремонте.
– Правда? Какая жалость. – Лида покачала головой. – Ты разбила ее? Выпила, да?
– А вот и нет, – мрачно возразила та. – Это Серега ее разбил. Сел вчера спозаранку за руль и поцеловался со столбом. Дура я, что дала ему ключи, – ведь он был с похмелья… Хорошо, что никого не задел, а то бы это обошлось мне значительно дороже. И так с последними деньгами попрощалась. Как дотяну до декабря – понятия не имею.
