– Думаете или знаете?
– Почему вас так интересует моя семейная жизнь?
– У меня к ней личный интерес, – призналась Света. – Хотела бы я знать, можно ли забыть его.
– А-а… – протянул Михаил. – Ну, знаете, ей повезло больше, чем вам. Если, конечно, можно так сказать. Она пережила тяжелый нервный срыв… А потом… Потом все стало само собой уходить, забываться… Не знаю, забыла ли она его. Но теперь забудет.
– Почему теперь?
Михаил промолчал. Света, глядя на него, поежилась и медленно потянулась за сигаретой. Он поднес ей зажигалку.
– Одним словом, наступила пора, когда Никифоров стал своим человеком в доме шефа. Он приходил и уходил когда вздумается, участвовал в его делах и, не сомневаюсь, уже давал шефу какие-то советы, не касающиеся впрямую его деятельности. Это неизбежно должно было произойти. Все это видели, все признавали, что он стал чрезвычайно опасен. Но в то же время некоторые уже не решались идти с ним на конфликт. Я боялся, что Никифоров приобретет, в конце концов, такую власть, что справиться с ним будет трудновато. Это было бы катастрофой – ведь в случае смерти шефа, в случае такой смены власти, Никифоров произвел бы капитальную чистку наших рядов. Он ведь знал, что врагов у него куда больше, чем друзей. Можно было быть уверенным, что у него уже имелся «черный список», что он уже готовился к захвату власти. Надо было его остановить. Но отнестись к этому надо было с величайшей осторожностью. Мы рассчитывали устроить ему хороший, естественный несчастный случай. Предполагали, что, скорее всего, это будет автокатастрофа. У него был шофер – он же телохранитель – молодой парень. Мы пробовали перетянуть его на свою сторону – осторожно. Но парень смертельно боялся хозяина – еще больше, чем шефа, больше, чем нас. Предпочитал, наверное, чтобы его убил лично Никифоров.
– Странное предпочтение, – заметила Света. – Не все ли равно, кто тебя убьет?
– Конечно, не все равно, – возразил Михаил. – У парня была семья. Он боялся за нее. А Никифоров и прикормил его, и запугал. Шоферы, надо сказать, – это вообще группа риска. Ни один больше двух лет не служит.
– Это как?
– Да так… Обычно погибают вместе с хозяином. Есть, знаете, в нашей организации так называемые «смертные» должности. Человек, которого на такую должность назначают, почти всегда знает, когда ему придет время умереть.
– Ничего себе! – удивилась Света. – А зачем же он соглашается?
– А отказываться чаще всего нельзя. То есть отказаться напрямую. Можно, конечно, вообще уйти, смыться. Так иногда и делается.
– А если найдут?
– Ответьте сами на этот вопрос, – посоветовал ей Михаил.
– Ясно. – Она задумалась. – Бедные шоферы.
– Ну, не только шоферы, – заметил Михаил. – Я ведь сказал, что шофер всегда разделяет участь своего хозяина. Они в тесной связке. Да и кто бы его взял после того, как он служил у погибшего…
– Почему нет?
– Шофер, позвольте так выразиться, должен быть чист, как ангел. Не иметь никакого прошлого. Тогда возможно какое-то доверие. А служба у кого-то – это всегда прошлое, да еще какое!
– Ну, с шоферами мы покончили. Поговорим о хозяевах.
– А тут прямая связь. Скажу вам, что самые прямые смертники – это шоферы шефа. Такие же, как и сам шеф.
– О?! – удивилась Света. – Что, это тоже смертная должность? Почему же к ней стремятся?
– Немногие стремятся, – уверил ее Михаил. – Напротив, стремятся ускользнуть от этой почетной обязанности. Куда безопаснее быть в тени.
– Как Вадим?
– Точно.
– Но почему же он стремился занять должность шефа?
– Я так сказал?
– Я поняла…
– Нет… Выглядело все так, словно он стремился занять эту должность… Но, зная Никифорова, можно было понять, что так далеко его интересы не заходят. Хотя, возможно, на первых порах он и думал об этом. Но потом, увидев, сколько он нажил себе врагов, наверняка понял, что вступление на эту должность будет подписанием себе смертного приговора. Не должность его влекла. Есть вещи получше…
– Какие?
– Влияние, – просто ответил Михаил. – А его у Никифорова было предостаточно. Мы не знали, с какой стороны к нему подступиться. Не знали, насколько он уже силен. Именно это и удерживало нас. Создался порочный круг – мы ждали, когда узнаем, до какой степени может быть опасно устранение Никифорова, а оно становилось более опасно по мере того, как мы ждали. И внезапно все решилось само собой…
– А именно? – Света так и подалась вперед.
– В один прекрасный день шеф поехал вместе с Никифоровым на его машине. Куда – нам уже не узнать. Машину нашли погоревшей, искореженной. Она лежала в кювете на одной из подъездных дорог к городу. В ней было три обугленных трупа – шофера, самого Никифорова – эти сидели впереди. И шефа – на заднем сиденье. Только его и удалось опознать. Два других трупа были настолько обезображены огнем, что узнать в них шофера и Никифорова уже было невозможно. Но тогда никто не подумал о подлоге. Все видели, что эти трое выехали вместе. Это была та же самая машина, а один из них был шофер. Впрочем, двоих других опознали по сохранившимся металлическим частям одежды и часам…
– Так… – Света задумчиво посмотрела на него. – А шофер-то хотя бы был не подложный? А то, может, и его зря вы похоронили?
– Да нет, думаю, что шофер был самый что ни на есть настоящий, – покачал головой Михаил. – А даже если и не шофер сидел на первом месте, то все равно он погиб. Никифоров не оставил бы в живых такого свидетеля. Но тогда, повторяю, мы ни о чем не догадывались… Мы похоронили шефа и Никифорова на Широкореченском кладбище. Там наша мемориальная аллея. Тут же началась обычная заварушка, которая происходит при смене власти.
– Кто же стал шефом?
– Ну, это к нашей истории не имеет прямого отношения, – отрезал Михаил.
Света подняла руки:
– Пас, пас… Простите глупую бабу. Это вся сказка или есть что-то еще?
– Найдется! – кивнул Михаил. – Все бы ничего, если бы не обнаружилось, в конце концов, что коллекция шефа, собранная за несколько лет Никифоровым, пропала.
– Как же так? – удивилась Света. – Никто не обращал на это внимания?
– Обратили, как не обратить… – вздохнул Михаил. – Внимание обратила дочь вскоре после похорон отца. Ей тоже было не до коллекции…
– Понимаю, – кивнула Света. – Двойной удар!
– Не знаю, стоит ли над этим иронизировать, – заметил Михаил.
– Я иронизирую только над собой… И все же странно, что она так долго не замечала, что коллекция пропала. Ведь это не иголка!
– Дело в том, – пояснил Михаил, – что коллекция эта находилась в особой квартире, не в той, где жил шеф. Это была квартира в центре города, где у него бывали конфиденциальные встречи.
