– В тот день вы уже знали о смерти его кредитора. Неужели даже не спросили Цветаева о том, что могло с ним случиться?
Василий все-таки поднял глаза:
– Об этом я узнал позже. В субботу у нас на работе короткий день, и когда я вернулся домой, жена сказала, что нас вызывают к следователю. Я привез домой Андрея на своей машине, велел ему подождать, когда я принесу деньги. И он ждал внизу… Пока жена собиралась, я достал деньги с антресолей и снес их вниз. Велел ему убираться, чтобы я никогда его не видел! Когда мы с женой спустились, чтобы ехать сюда, его уже нигде не было. Конечно, если бы я знал… Я бы так просто его не отпустил.
– Почему вы так и не подали в розыск на детей? Вас не волновала их судьба? Вы же знали, что они сбежали вместе с человеком, который, скорее всего, был убийцей! Неужели с того вторника у вас не появилось никаких догадок на его счет? Ведь вы практически сразу узнали о том, что труп кредитора нашла в сарае ваша свояченица!
Василий развел руками:
– Если это его дети – зачем же я буду подавать на них в розыск?
Следователь ничего ему не сказал. Но не мог не признать (разумеется, про себя), что в чем-то этот человек, безусловно, прав.
* * *
– Да вот его вещи, вот они все! – Светлана широким жестом распахивала перед приехавшей следственной группой платяные шкафы. – Не больно-то много. Вот костюм. Кстати, ничего, приличный. Галстуки… Где пояса? Да на брюках, где же еще! Вот летние штаны, вот и пояс от них… Вот коричневые брюки… Это уже на выброс. Вот пояс от них, только он порванный. Кожзаменитель, что вы хотите. Все сразу летит, не успеешь надеть!
– В тот вторник? – переспросила женщина. – А откуда же мне помнить, в чем он ушел из дома? Вроде было не жарко, значит, надел черные брюки или зеленые… Пояс к ним один, черный. А зачем вам? Где он?
Она осмотрела внутренность шкафа и развела руками:
– Да… Нету. Наверное, упал.
Женщина, пытаясь сохранять грациозность, опустилась на корточки и тщательно обшарила дно шкафа. Встала, с легкой гримаской опершись руками о полные отекшие колени:
– Нету. Не знаю, где он может быть.
– Что? Вот этот? Да, вроде бы он… – Она радостно расширила глаза, узнав предъявленную ей вещь: – Точно, он! Почему я уверена? Да вот, видите – пряжку меняли, кожа растянута. Раньше была другая пряжка, никелевая, так она сломалась почти на второй день. Эту я покупала сама, в ЦУМе… Сама ее и ставила, два ногтя сломала. А… Что? Откуда он у вас?
* * *
Андрей пробовал отпираться только до тех пор, пока его сожительница не опознала пояс. Это был тот самый пояс, который кто-то затянул на шее найденного в сарае мужчины и который был на Андрее в тот день – Василий припомнил, что на его прежнем друге были именно черные брюки.
– Да я не думал его душить! – отчаянно защищался Андрей. – И мыслей таких не было!
– Вы специально решили заманить его за город, чтобы расправиться с ним потише?
– Да если бы я решил с ним расправиться…
– Застрелили бы, верно? Только пистолета у вас уже не было. Пружанская реквизировала.
Андрей покачал головой. Он продолжал твердить, что никаких негативных чувств к кредитору не питал. И за город они поехали именно затем, чтобы оценить дом и участок. И по дороге никаких таких мыслей у него не возникало. Единственное, чего он хотел, чтобы все наконец закончилось… Так или иначе.
По его словам, когда Василий вошел в дом, а они с кредитором остались снаружи, чтобы осмотреть участок, тот неожиданно заартачился и стал высказывать претензии. Во-первых, ему не понравилось расположение поселка. Во-вторых – дом, по его мнению, стоял в слишком уж захолустном переулке. Непрестижно, никакой инфраструктуры. Да что это такое – тут даже фонарей нет, кругом сплошные развалюхи! Посадки его тоже не удовлетворили, хотя в сельском хозяйстве тот вряд ли что-то понимал. Андрей ходил за ним по пятам и уныло выслушивал все эти рассуждения.
– Я понимал, что он просто хочет сбить цену. Ну и подумал, что за наглость?
Он поник, его взгляд остановился на поясе, который лежал на столе у следователя, в полиэтиленовом пакетике с биркой.
– Ну я и не выдержал. Маринку вспомнил… Детей. Им-то за что расплачиваться? За мою глупость?
Все это случилось рядом с сараем – кредитор открыл дверь, заглянул вовнутрь и снова начал брюзжать по поводу низкого качества постройки. Андрей толкнул его в спину, навалился сзади… За пять-десять минут все было кончено. Это была не драка – Андрей даже не пытался представить дело так, будто убил своего мучителя в целях самообороны.
– Я оставил его там, прикрыл дверь. Потом вышел на улицу, перегнал его машину подальше от ворот, к реке. Было уже темно, а там в это время никого не бывает. Я решил, что потом вернусь и отгоню тачку в Москву. Вернулся в дом пешком, вызвал Ваську, и мы уехали в город. На вокзале я избавился от него и снова сел в поезд. Только там был большой перерыв, и я столько времени зря проторчал на перроне… А когда я приехал обратно, в доме уже кто-то был.
– Алина Казакова. Сестра вашей бывшей приятельницы.
– Я с ней незнаком, – уныло ответил Андрей. – Я и не знал, кто там. Стоял в темноте, смотрел на окна… Видел, что там люди. Я уже не мог туда попасть и унести тело. Только и сделал, что пошел к реке и перегнал машину в Москву. Оставил ее на какой-то улице… Я тогда так и не понял, кто мне помешал. На другой день приехал туда, заглянул в сарай… Ничего. Пусто.
– Вы понимаете, что рассказываете мне о преднамеренном убийстве?
– Я понимаю, – тускло ответил он. – А что же мне вам рассказывать? Так… Получилось.
До сих пор он не пытался ни от чего отпираться. Но когда его спросили, какое отношение он имеет к нападению на Марину Пружанскую, совершенному две недели назад, Андрей вспылил:
– Да о чем вы?! Чтобы я напал на мать моих детей?! За кого вы меня принимаете?
– Почему же ваша одежда была в таком беспорядке, когда вы в тот вечер вернулись к своей сожительнице?
– Почему? – задохнулся тот. – Вы хотите знать, чтобы я помнил, как выглядела моя одежда две недели назад?
– Вот ее показания: «Брюки испачканы глиной, ботинки тоже, одежда измята, кое-где слегка порвана». – Следователь закрыл папку: – Вы с кем-то дрались? Катались по земле?
– Ни с кем я не дрался!
– Ваша сожительница также показывает, что от вас не пахло алкоголем. Иначе – было бы хоть какое-то объяснение вашему внешнему виду. Вы вернулись домой посреди ночи, при вас не было денег, хотя когда вы уходили, у вас было с собой рублей пятьсот. Как вы все это объясните?
– Я взрослый человек, неужели должен отчитываться в таких вещах?
– Какие вещи вы имеете в виду? Если нападение на беззащитную женщину, которое едва не стоило ей жизни, то да, должны отчитываться.
