– Мама моя родная! – простонал Эдик, вглядываясь в то, что отрыл. – Это что за дрянь?
– А ну дай!
Она отобрала у него лопату и осторожно поддела выступающий из ямки сверток. Она сразу узнала мешковину, в которую сама завернула Дольфика. Прикоснуться к подгнившей тряпке она не решилась. Краем лезвия слегка отвернула край… И тут же отступила, поморщившись.
– Какая дрянь, – без выражения произнес Эдик. – Дохлая собака. Откуда тут эта гадость?
– Не очень-то выражайся, – Алина и сама дышала с трудом. Но сдерживалась. – Это наш пес. Его похоронили дети.
– Ну и зачем ты его выкопала? – Эдик морщился от омерзения. Он явно не рассчитывал, что встреча со старой знакомой закончится таким образом. Алина подумала, что он ожидал какого-то угощения и приятного вечера. Может быть, чего-то еще? Ей было смешно и очень грустно. И страшно. Потому что теперь она точно знала – ее догадка была верна. Дети тут побывали. Они нашли труп собаки на кухне, похоронили ее на месте старых игр в «могилу». А что было затем? Все это они проделали ранним вечером в пятницу. Потому что поздним вечером сюда уже приехали их родители и сама Алина. Так или иначе, но что с ними творилось в последующие дни – было неизвестно.
– Так. Нужно было.
Алина взглянула на калитку. Слава богу, никто за ними не подсматривал. Соседи, ясное дело, решили, что она привезла сюда любовника, чтобы расслабиться после городской жизни. Правда, раньше Алина никогда ничего подобного не делала, ну что ж… Теперь и она наконец даст повод для сплетен. Скучно жить, когда про тебя даже не сплетничают.
– Давай зароем это дело обратно! – взмолился Эдик. – Невозможно дышать!
Алина согласилась. Зарывать Дольфика пришлось ей, поскольку ее спутник брезговал прикасаться даже к черенку лопаты. Ему было нехорошо. Алина подцепила сверток, перевернула его… и остановилась. Из-под землистой мешковины проглядывало нечто, не имевшее никакого отношения к собаке.
Край плотной коричневой бумаги. Насколько она помнила, Дольфика в бумагу не заворачивали.
– Погоди-ка. – Она отложила лопату в сторону и присела на корточки. – Помоги.
Он сделал движение, чтобы нагнуться, но, взглянув на его лицо, Алина разрешила ему отойти в сторонку. Она справилась сама. В конце концов, она-то знала Дольфика много лет и могла его не бояться. Ни живого, ни мертвого.
Это оказался плотный, тяжелый конверт, без адреса, без марки. Явно не предназначенный к отправке по почте. И плохо пахнущий. Но Алина крепко его сжимала. Потому что знала – конверт могли положить в сверток только дети. И если они закопали его вместе с собакой – этот конверт имел для них большое значение. «Еще одна игра в „могилу“, – подумала она. – Раньше они плели венки кроту, но ведь крота они не знали, никогда не видели. А Дольфика захоронили, как египетского фараона. С погребальными принадлежностями. Что же там?»
Она пригласила Эдика в дом – просто потому, что хотела присесть и спокойно во всем разобраться. Поставила чайник, сказала Эдику, что он может осмотреть дом самостоятельно – у нее нет времени устраивать экскурсию. Но он ничего осматривать не хотел. Мужчина сильно присмирел – на него произвели впечатление эти странные раскопки.
Алина вскрыла конверт и осторожно вытряхнула его содержимое на стол. Там оказались: фотографии – три штуки. Деньги – купюра в пятьдесят рублей, изрядно затертая и порыжевшая. Ключи – две штуки, на кольце, без брелока. И потрепанный на сгибах лист бумаги, где был записан адрес.
И все это имело самое непосредственное отношение к Илье. Потому что на фотографиях был запечатлен именно он – рядом со своим отцом. С настоящим отцом. С Андреем.
Когда Алина поняла это, у нее перехватило дыхание. Она осторожно перебирала снимки, стараясь касаться их кончиками пальцем, как будто они могли ее ужалить. Особенно ее поразил один – там Илье было лет шесть. Фото было сделано в Московском зоопарке, четыре года назад. Они снялись рядом с центральным входом. В руке у мальчика была розовая сахарная вата на палочке, изрядно покосившаяся набок. Глаза – огромные, испуганные. Андрей присел на корточки, чтобы быть одного роста со своим сыном. Он улыбался, глядя в объектив и обнимая сына за плечи.
– Боже… – протянула Алина.
Эдик немедленно откликнулся. Он очень желал знать, что происходит. Но девушка ему не ответила. Налила чаю – заварка была старой, но ее это совершенно не беспокоило. Она забыла об этом человеке! Вот во что она никогда не смогла бы поверить – что им доведется опять увидеться, а ей не будет до него никакого дела!
Другие снимки тоже были сделаны в популярных местах гуляний – на ВВЦ, у фонтана Дружбы народов, и в Парке Горького. Только Илья уже был постарше, и взгляд у него стал другой. Страха в глазах больше не было – мальчик снимался так же добросовестно, как делал все остальное – занимался в секции, учился, слушался. Бунтовал он только, если его подбивала на это сестричка.
И везде рядом с ним был снят Андрей. Алина осмотрела снимки с тыльной стороны, но никаких надписей не нашла. Впрочем, к чему были эти надписи? Ясно было одно – отец и сын встречались. Причем – умудрялись сохранять это в тайне. Марина ничего не знала – в этом можно было не сомневаться. И уж тем более, не вызывало сомнений, что об этих тайных развлечениях ничего не знал Василий.
«Но каков Илюшка! – с невольным восхищением подумала девушка. – Какой конспиратор! Молчал, как рыба об лед! С ума можно сойти! С шести лет виделся с отцом и ни слова не сказал! А как он держался с Васькой?! Сын и сын – кто бы стал сомневаться… Нет, этот парень не так прост, как я всегда думала. Я его просто недооценивала! Катькины штучки просто ничто по сравнению с этим…»
Пятидесятирублевая бумажка тоже оказалась загадочной. Она не была подписана, на ней не было ничего, что отличало бы ее от других бумажек той же стоимости. Но видно, она имела какую-то особую ценность для мальчика, раз он хранил ее и не потратил – хотя карманные деньги выдавались детям очень скупо. Василий, правда, был бы не прочь снабжать детей деньгами, но его жена была против этого. Она считала, что деньги только развращают детей. Они могут купить себе что-нибудь неподходящее.
Ключи Алина отложила в сторону. Она видела их впервые, и они вовсе не были похожи ни на ключи от квартиры Марины, ни от квартиры бабушки и дедушки. С ними еще предстояло разобраться. Правда, она подозревала, что если Илья захоронил эти ключи в могиле, то они уже не имеют для него значения. Может быть, ими нечего отпирать?
А вот адрес ее по-настоящему озадачил. В этом районе не жил никто из известных ей людей. Царицыно – она и не бывала там ни разу. Правда, как-то ее звали в парк посмотреть на какую-то выставку в музее, но она не пошла. Почему – уже не помнила.
– Слушай, – Эдик наконец не выдержал. – Что все это значит?! У тебя такое странное лицо!
Алина недоуменно посмотрела на него – она успела забыть, что рядом кто-то есть:
– Да ничего это не значит. Изучаю находки.
