– То есть? Ты знаешь, куда оно делось?
– Подозреваю, – Лариса безнадежно нажала кнопку лифта, прислушалась к безмолвию в шахте и принялась подниматься по лестнице. Катя торопливо последовала за ней.
– И если мои догадки верны, кольца этого мне никогда не видать, – проговорила та, оборачиваясь через плечо.
– Думаешь, его украли, когда тело лежало во дворе?
– А ты тоже об этом подумала? – воскликнула та, внезапно останавливаясь, так что Катя налетела на нее сзади. – Да, есть люди, для которых ничто не свято! Всего-то у них было несколько минут, но видишь – успели!
– Ты говоришь так, будто знаешь, кто это? – Катя внимательно вглядывалась в птичье личико под черной кружевной повязкой. Такие же точно дешевые машинные кружева прикрывали голову покойницы в гробу, и на миг она увидела в лице Ларисы пугающее сходство с мертвой сестрой. Утратив в смерти свою красоту, Вика стала на нее похожа.
– Догадываюсь! – значительно кивнула та. – Да они же в твоем подъезде живут! Мамаша с сыночком, те еще подарки! У них все время народ собирается, до утра гуляют!
– И по-твоему, они сразу побежали вниз, когда Вика выбросилась? – недоверчиво сощурилась Катя. – Я-то их лучше знаю. Они до того допились, что еле по стенке ползали, и вообще…
Внезапно она запнулась, глядя сквозь собеседницу и припоминая недавний разговор. «Нет, той ночью никаких сборищ на третьем этаже не было. Хозяйка попала в больницу, ее сын исчез неизвестно куда. Я столкнулась с кем-то на темной лестнице, но тот тип даже не мог встать, не то что бегать». Все это промелькнуло у нее в голове в один момент, даже прежде, чем Лариса успела возразить:
– По стенке они ползали, не спорю, а вот когда могли чего украсть, бегали будь здоров! У меня сперли сумку с продуктами, когда я с ключами у подъезда возилась, на миг отвернулась! У моей знакомой из вашего подъезда увели детский велосипед! Та опять же на секунду отвлеклась ребенку нос вытереть! То есть прямо на глазах, а ты говоришь – кольцо! Да ради таких камушков они бы сами с балкона спрыгнули!
– Все может быть, – Катя решила не спорить, тем более что, обернувшись, обнаружила у себя за спиной внимательных слушательниц – тех самых соседок, с которыми столкнулась в морге. Люди, стоявшие у подъезда, по всей видимости, решили, что пора подниматься в квартиру.
Лариса, совсем упустившая из виду свои обязанности хозяйки, замахала руками:
– Идемте, идемте! У меня все готово!
И Катя, видя, что путь к отступлению отрезан, вынуждена была подняться вместе со всеми.
Дверь квартиры Петрищевых стояла распахнутой настежь. Из прихожей была предусмотрительно убрана вся одежда и обувь. Столы для поминок накрыли в большой комнате. С первого взгляда было ясно, что мебель собиралась по соседям. Вместо белых скатертей постелили простыни, их выдавал цветочный набивной рисунок. Посуда была одноразовая, будто на пикнике. Среди пластиковых тарелок и рюмочек красовались блюда с бутербродами, пирожками и несколько бутылок водки. Протиснувшись во главу стола, Лариса гостеприимно жестикулировала, рассаживая гостей.
– Проходите, садитесь, наливайте сами… Не стойте в дверях, присаживайтесь! Катя, бери тарелку, не стесняйся!
Устроившись на углу стола, девушка наблюдала за гостями и отмечала, что те держатся как-то странно. В принципе она не ждала от поминок никакого веселья, но у нее создалось впечатление, что всем собравшимся не по себе. Возможно, виновницей этого была Лариса. Она так громко тараторила, распоряжаясь за столом, что невольно создавалось ощущение какого-то праздника. Обычно бледная, девушка сильно раскраснелась, траурная косынка съехала на затылок, обнажив растрепавшиеся короткие волосы, в руке она уже держала рюмку с водкой.
«А где же Антон?» Катя оглядывалась и никак не могла найти парня. Его родителей тоже не было, вероятно, они не смогли простить нанесенного оскорбления. Ларисе помогали соседки. Вот и сейчас с кухни выплыла пожилая женщина, торжественно неся на вытянутых руках большое блюдо с дымящимся картофелем. Стало шумно, гости тесно сгрудились за столом, так что Катю стиснули с двух сторон. Тихо извинившись, она высвободилась и незаметно отошла к дверям. Готовясь уйти, она в последний раз окинула взглядом комнату, и ее внимание остановила тюлевая занавеска, пузырившаяся над приоткрытой балконной дверью. В комнате было душно из-за большого скопления людей, так что никто не ощущал проникавшего с улицы холода. Вероятно, дверь приоткрыли именно с целью вентиляции, но на Катю эта деталь произвела тяжелое впечатление. Ей снова вспомнился дикий крик, пронзивший предрассветную тишину, и глухой удар упавшего во двор тела. «Тогда эта дверь тоже была открыта!»
Внезапно девушка содрогнулась – за тюлевой занавеской показалась темная человеческая фигура. В следующий миг Катя узнала Антона. Парень стоял на пороге, опершись одной рукой о притолоку, в другой держа сигарету. Занавеска откинулась, и он шагнул в комнату.
– Привет присутствующим! – хрипло и громко возвестил Антон. Катя сразу увидела, что он пьян. Антон держался преувеличенно прямо, словно был затянут в корсет. Его мутные и злые глаза остановились на Ларисе. Он воскликнул, указывая на нее сигаретой: – А эта за что пьет? За свое здравие или за Викин упокой?!
– Постыдился бы! – бросила ему та, но румянец мгновенно сбежал с ее щек. Они посерели, словно газетная бумага. – Нажрался уже! Кто тебе наливал-то?!
– Не ты! – Антон сделал несколько шагов по направлению к столу и вдруг резко остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду. Его сильно покачнуло. Кто-то охнул, но парень устоял на ногах и торжествующе произнес: – Я вас всех насквозь вижу!
– Сейчас я твоей матери позвоню! – пригрозила Лариса, ставя на стол нетронутую рюмку и делая успокаивающий жест в сторону гостей. – Сейчас за ним приедут! Не обращайте внимания!
– Нет, очень даже обращайте! – с пьяным упорством настаивал тот, продолжая раскачиваться. Спину Антон по-прежнему держал очень прямо, словно солдат на плацу. – На эту вот тварь! Убила сестру и празднует! Вы посмотрите, она же счастлива! Она же наконец от нее избавилась! Кто ее сбросил с балкона?! Разве не ты?!
– Он с ума сошел! – взвизгнул женский голос, тут же поддержанный дружным хором возмущенных выкриков. Кате, однако, послышались и ехидные реплики в адрес мертвенно побледневшей хозяйки.
Лариса слушала эту пьяную обвинительную речь с искаженным лицом, словно у нее внезапно разболелись зубы. А парень, довольный тем, что привлек общее внимание, с триумфальным видом продолжал:
– Эта тварь убила ее, потому что всегда завидовала! Она мучила Вику, тянула с нее деньги, шантажировала, пускала о ней сплетни! А теперь, когда мы должны были пожениться, она совсем озверела! Вика не могла с собой покончить! Ее убили! Ее еще и обокрали – спросите у Лариски, где кольцо, которое я подарил?!
– Что ты врешь! – сквозь зубы процедила та, но ее негромкий ответ потонул в буре восклицаний. Катя расслышала его только потому, что стояла совсем рядом.
