Вернувшись домой, он первым делом крикнул отцу:
– Мне не звонили?
– Не звонили, – ворчливо ответил он. – Где ты шастаешь? Всю ночь, весь день…
– Пап, у меня к тебе просьба, – Андрей обдумал это по дороге домой. – Ты не мог бы недельку-другую пожить у кого-нибудь?
У отца вытянулось лицо. Таких желаний сын не изъявлял никогда, как бы тяжко им вместе ни приходилось. Ведь квартира принадлежала отцу, а выгонять его из собственного дома…
– Пап, это временно, – настойчиво повторил Андрей. – Мне так нужно…
И тут отцу показалось, что он догадался. Сын увидел что тот улыбается:
– Ну, наконец-то! Помирились?!
– Что, пап?
– Помирился с Наташей? Ты говори, что хочешь, а она мне понравилась. Серьезная девушка, не какая-нибудь прошмандовка. Пусть поживет здесь, привыкнет. Я к Валере пойду. У него как раз жена на даче.
Андрей открыл было рот, чтобы опровергнуть такой навет, но вовремя опомнился. Пусть отец думает, что Андрею нужна свобода, чтобы встречаться с девушкой: Куда хуже будет, если отец узнает, что сын просто за него боится. Андрей не хотел, чтобы отец стал случайной жертвой очередного нападения – в подъезде, в квартире, на улице… Он боялся за него, потому что объявил войну. Войну этой девице, которая носила разные парики, разные имена и была способна нанять хулигана, подкинуть пистолет, а то и что похуже… Андрей хорошо помнил тот снимок, который ему показала Лена. Маша Гамбарян и компаньон покойного мужа Лены, некий Шимелевич. Парочка в ресторане, пойманная в объектив фотоаппарата. Знали они, что за ними следят? Стали бы встречаться на людях, если бы знали? Андрей был уверен – это не интрижка, не роман, не случайное знакомство. Стоило погибнуть мужу Лены, как Шимелевич не пустил ее на порог офиса. Пропали деньги со счета Анатолия. Куда они делись? Этот несчастный в припадке безрассудства отдал их молодой любовнице… Или вложил в дело? В дело, которым теперь завладел Шимелевич?
Андрей ощущал одновременно ужас и восторг. Если все выглядит именно так… Тогда можно доказать, что Лена невиновна в смерти мужа! Конечно, оружие она купила и хранила незаконно… Но с помощью адвоката, может быть, удастся добиться минимального срока? А то «условного – ведь у Лены ребенок… Если к делу причастна Гамбарян, она должна дать показания. Или Андрей даст их сам. Но будет куда лучше, если это сделает она. Явка с повинной – ведь это тоже кое-что значит…
– Мне сегодня уходить? – спросил отец, все еще улыбаясь.
– Сегодня, пап. Ты мне звони, ладно?
Отец пообещал звонить и торопливо собрал вещи. Когда он попросил закрыть за ним дверь, у Андрея почему-то сжалось сердце. Он прекрасно понимал, что отец, поселившись у Валеры, уйдет в двухнедельный запой. Этот Валера был местной достопримечательностью. Как и где он напивался – никто не видел. Зато Валера обожал прогуливаться по микрорайону, поочередно отдыхая на каждой встречной лавочке, а то и просто на земле. Этот процесс она называл «пойти проветриться». Андрей боялся, что теперь проветриваться будут двое, но ничего поделать не мог. Родственники у них были только дальние, и никто добровольно не взял бы к себе его отца.
Заперев за родителем дверь, Андрей сразу кинулся к кухонному окну. Через пару минут у подъезда показался отец. Он бодро направился в ту сторону, где обитал Валера. За ним никто не следил – Андрей внимательно изучил окрестности. Скорее всего, и в подъезде пока никого нет. Девица могла не прочитать сообщения. Могла не понять, что оно означает – в том случае, если Андрей ошибся. В конце концов, она могла просто растеряться. Ведь эта фальшивая блондинка вовсе не ожидала, что Андрей о чем-то догадается. Что его больше всего злило в этой девице – это то, что она считала себя умнее других. Это было написано у нее на лице – на той части лица, которая виднелась из-под парика и очков.
Он ждал звонка до глубокой ночи. Ложась спать, поставил телефон рядом со своей кроватью. К полудню следующего дня парень начал беспокоиться всерьез. Девица не позвонила. Пейджер должен быть у нее, и она давно получила сообщение… То, что она до сих Пор не звонит, могло значить то, что Андрей ошибся. Но было и другое объяснение, в которое сам Андрей верил больше. Она все поняла. Поняла и не желает идти на компромисс. Андрей сидел на кухне, ждал, когда вскипит чайник и прислушивался. Телефон не звонил. В этот момент он удивительно ясно понял, что его попытаются убить.
* * *
– Ни хрена себе! – Гриша прямо в ботинках прошел в спальню и склонился над постелью. – Такого я чего-то не видел… Ты прям, как моя матушка. Танька! Может, тебя в туалет свести?!
У девушки не хватило сил даже пальцем шевельнуть. Она разлепила опухшие веки и посмотрела куда-то мимо Гриши Она была совершенно пьяна. Так она не напивалась никогда в жизни, если не считать одного раза. Но это было так давно и связывалось с такими воспоминаниями, что Таня предпочла об этом забыть.
– Тань, да ты очумела? – жалобно спросил парень, присаживаясь на постель. – Посылаешь меня на весь день к этому придурку, я верчусь во дворе, подыхаю от жары… А сама напилась в одиночку! Днем! И мне же всегда высказывала!..
Судя по всему, парня больше всего уязвило, что его не приняли в компанию. Девушка застонала. Она хотела что-то сказать, но губы не послушались. Гриша взглянул на ее помертвевшее лицо и быстро сообразил, что надо делать. Сказывался опыт жизни с родителями-алкоголиками. Он схватил Таню под мышки, стащил с постели и буквально отнес в туалет. Там он поставил ее на колени перед унитазом и дружелюбно сказал:
– Давай, мать, я покараулю.
Таня что-то промычала и качнулась вперед, чуть не ударившись головой об унитаз. Гриша разобрал только одно: «Уйди!» Он с сомнением взглянул на нее, но все же вышел, уселся в коридоре на пол и стал ждать, готовый прийти на помощь. Минут двадцать девушка выкашливала из себя душу. Гриша пару раз сбегал за водой и насильно напоил ее. Когда все было кончено, он умыл девушку в ванной комнате, окатив ей голову, и лицо холодной водой из душа. Набросил на ее мокрые черные волосы полотенце и снова утащил в спальню. Нашел на кухне лимон, отрезал ломтик и сунул ей на язык. Гриша ухаживал за девушкой умело и сосредоточенно, и это принесло результаты. Через час Таня уже могла говорить и смотрела вполне осмысленно.
– Что ж ты так нарезалась? – с укоризной спросил Гриша. – Что случилось?
– Ничего… – выдавила она, закрывая глаза. – А ты… Как? Что там сейчас?
– Ничего, – бросил он. – Парень, кажется, дома. Окно на кухне открыто. А на улицу не выходил. Затаился, ясное дело.
– Его надо срочно убирать, Гриша, срочно, – как в бреду, повторяла девушка.
– Да ясное дело, аванс же получили. – Согласился он. – Надо работать, пока работается.
– Не только аванс, – Таня потянулась за водой, и Гриша помог ей напиться. – Этот гад мне лично… Опасен. И тебе, Гришка. Он как-то просек, что я… Он может выследить нас.
