— Женя!
Он обернулся, и было видно, как ему приятно услышать этот униженный, тихий зов.
— Ну что?
— Жень, я тебе клянусь, чем угодно клянусь, что я не имею никакого отношения к убийству… — сказала она, подходя и трогая его за рукав. — Я… Ну, что мне тебе сказать? Я нервничаю, боюсь. Меня выводит из себя милиция. Мне звонит эта девица. У меня куча неприятностей. Но я никого не убивала.
Можешь мне верить.
— Тогда пошли? — спросил он, помолчав.
— Пошли, — она защелкнула замочек свой парадной сумочки и весело тряхнула волосами, подумав: «А он отходчивый!»
…Сонные официантки курсировали по залу без всякой видимой цели, словно исполняя медитационный танец. Зал был переполнен, но их провели к свободному столику, который как раз просыхал после мокрой уборки. Женя уставился в меню, и если цены поразили его, то вида он не показал. Анжелика отметила это про себя, и ей вспомнилось, как она была здесь в прошлый раз с Сашей. Тогда за все пришлось платить ей самой. "Да, стоит связаться с моим милым деверем, как тут же приходится за все расплачиваться в одиночку… — подумала она. — Правда, ему сейчас тоже несладко, из-за Лены… План был идиотский! Как представлю себе, что они бы вошли к Игорю, который все знал!
И чем бы все кончилось? Неужели Игорь убил бы брата? Или это больная фантазия Лены? В какой момент она сошла с ума? Ведь не в тот, когда мы привязали ее к постели! И не в тот, когда она рассказала нам всю правду о себе и об Игоре! Она должна была свихнуться еще раньше… Когда? Когда увидела труп на полу? Она потеряла сознание, и может быть, уже не пришла в себя, хотя с виду была прежней… Нет, рехнулась, когда мы сообщили ей наш план! Она ничего не поняла! Она зря рассчитывала на Игоря! Игорь никогда бы никого не убил, нет! Для этого он был слишком труслив… — Она поежилась, внезапно вспомнив мужа так живо, как будто он сидел с ними за этим столиком в качестве третьего посетителя. — Он не пускал их в квартиру не из-за своего беспредельного благородства и не из-за любви к брату. Я уверена. Просто не хотел марать руки. А Ленка, влюбленная, озлобленная на нас, вконец ошалевшая, волокла мужа на расправу, надеялась, что Игорь с ним покончит. А там — как знать? Может, она даже надеялась на что-то большее? Может, думала прибрать Игоря к рукам, после того как он совершит убийство? Тогда бы она смогла на него давить. О, он был идеальным объектом для шантажа!
Это и засело у нее в голове. Пожалуй, он бы даже бросил свой любимый тандем «жена-любовница» и целиком переключился на Лену?"
— Ты о чем задумалась, малышка? — Женя закурил и завертел головой, оценивая обстановку, весьма дымную и весьма шумную.
— Не зови меня малышкой.
— Ты что? — удивился и как будто обиделся он. — В чем дело?
— Ни в чем. Меня все так называли, пока я не отучила.
— Тебе не нравится?
— Нет, конечно. Это все равно, как будто говорят «дурочка».
— Я не имел в виду «дурочку». Просто ты мне показалась такой маленькой и беззащитной.
— Я не маленькая, — она озлобленно задвигала по столу пепельницу. — И не беззащитная. Боже мой! Когда меня станут воспринимать всерьез?
Женя окончательно обиделся и ничего не ответил. А она, по крайней мере, получила возможность помолчать и додумать главную мысль: «Но если Игорь был так труслив, как с этим увязать то, что он имел малолетнюю любовницу? За это дают срок, и немалый… И почему эта любовница обокрала Женю? Знал ли об этом Игорь? Если знал — как он ей позволил это сделать? И почему он вышвырнул вон всю свою семью? Почему взял у Ады Дмитриевны кубок? Для оценки? А если нет?»
— Ты есть будешь? — мрачно спросил Женя.
Официантка принесла заказ.
— Да, да, спасибо.
Анжелика взяла вилку и отсутствующим взглядом уперлась в тарелку. Потом подняла глаза и, осененная внезапной мыслью, спросила:
— Как ты думаешь, Жень, почему эта девица, когда назначала мне встречу в первый раз, просила, чтобы я как-то особо оделась и при этом держала в руках журнал?
— Она об этом просила? — пробурчал он, нюхая текилу. — Ну, так всегда делают, чтобы друг друга узнать…
— Женечка, да ты вдумайся! Зачем ей меня узнавать, когда она и есть я! По крайней мере внешне!
Женя покладисто согласился, но видно было, что он обижен до глубины души. Она ласково завладела его рукой и заставила его поставить на стол рюмку, потянулась к нему и поцеловала. Он не ответил на поцелуй, но и не отвернул головы, не стал делать вид, что все еще обижен. Напротив — сразу оживился, видимо, такое публичное изъявление нежных чувств пришлось ему по сердцу. Анжелика обрадовалась своей маленькой победе и вкрадчиво, еще более ласково продолжала:
— Ты же не думаешь, что она просто хотела надо мной поиздеваться?
— Я-то думаю, что она вообще не собиралась приходить.
— Почему?
— А ты представь, как бы на вас глазели! Смех!
Зачем ей это?
— Да? Но почему же она опять меня зовет, да еще так настойчиво?
— Откуда же мне знать? А она и теперь просила, чтобы ты как-то нарядилась?
— Нет. Странно, правда? Но ведь я дала ей понять, что мне кое-что известно. Так что, думаю, она сообразила, что теперь эта комедия с отличительными знаками не пройдет. Потому и не говорила об этом. Но больше всего меня волнует, зачем ей вообще надо меня видеть…
— Может, она хочет тебя шантажировать этим алиби? Умно придумано! — кивнул Женя.
— Но чего она от меня хочет?
— Я наведу ясность, не переживай. А вообще-то можно дать совет? Ничего не бери у таких людей, как она. Откажись от алиби. Пойди к следователю и расскажи все, как есть. Тебе ведь не так уж нужно это алиби?
— Нет, что ты! — отшатнулась Анжелика. — Что ты говоришь!
Его лицо снова омрачилось. Он выпил текилу, глубоко и коротко вздохнул и ответил:
— Как знаешь. Но это было бы лучше всего.
Она видела, что ему сильно не по себе, но избавить его от сомнений можно было только одним способом: рассказать все, как есть. «И тогда, — подумала она, — тогда он удерет от меня и я больше его не увижу. У меня нет даже его телефона. Я не знаю его фамилии. И что у меня останется? Саша, Лена, Юра. За них за всех я гроша ломаного не дам. Ну, и Маша, конечно. Ну, и я сама».
— Кажется, они скоро закрывают, — сказала она. — Поехали домой?
В такси она прижалась головой к его плечу и закрыла глаза. Время от времени она их открывала и тогда видела несущиеся за окном улицы, желтые от ночной иллюминации, просторные, пустые и похожие на театральные декорации.
* * *
Ближе к рассвету Лена забеспокоилась. Она так вертелась на постели, так дергала затекшими руками, резко сгибала ноги, так подвывала от усталости и злобы, что Саша не выдержал: открыл заплывшие от недосыпа глаза и прикрикнул:
