— А вот узнаешь, — без особой симпатии ответила та. — Нам все же надо встретиться.
— Мне не надо!
— Нет, серьезно, надо. Ты не понимаешь, ты же ничего не знаешь.
— Я больше не приду, — упрямо стояла на своем Анжелика. — Мне не хочется с вами встречаться. Что вам нужно от меня?
— Придешь, как миленькая. Мне от тебя ничего не нужно, а вот тебе! Ты же кое-что от меня получила, разве нет? — В голосе послышалась явная насмешка. Анжелика растерялась:
— Да, но…
— Вот тебе и «но»! — еще более насмешливо, почти глумливо передразнила та. — И то, что ты от меня получила, ты мне вернуть не можешь. За деньги этого не купишь. Согласна? Так что не надо грубить! Не бойся, я тебе вреда не причиню. Мне надо с тобой кое-что обсудить.
— Это шантаж?
— При чем тут шантаж? Ты одна?
— Зачем вам это знать? — Анжелика оглянулась на дверь. Юра сидел на кухне тихо-тихо, и было неясно, слышит ли он этот разговор, или целиком ушел в свои горестные думы. И хотя защитник из него явно был никакой, ей все же было спокойней от одной мысли, что парень здесь.
— Не одна, что ли?
— Ну, а если нет?
— Что-то быстро ты начала гулять, милая! — критически заметила та. — Не грустишь по мужу, да?
— Грустите сами, если хотите, а меня оставьте в покое, После этого высказывания звонившая издала странный звук, похожий на шумный вздох, а потом быстро спросила:
— На что намекаешь?
— Ни на что.
— Ладно, — теперь эта девушка говорила медленно, словно тщательно обдумывала каждое свое слово. — Мы увидимся, и ты мне все объяснишь.
Завтра, поняла? Назначаю встречу: клуб Дворца молодежи, одиннадцать вечера, у стойки бара. Видишь, как просто? Метро «Фрунзенская».
— Может, все и просто, но я не приду.
— Почему это? Узнаешь много интересного, обещаю! Или думаешь, обманываю? Да я точно приду, не сомневайся!
— А вы не боитесь? — дрожащим голосом спросила Анжелика.
— Тебя мне, что ли, бояться?
— Нет.
— Чего тогда?
— Что нас с вами увидят рядом?
В трубке замолчали. Анжелика проклинала свой длинный язык — слишком явно она дала этой особе понять, что все про нее знает. И про связь с Игорем, и про внешнее сходство с ней самой. Наконец она услышала ответ:
— Я-то ничего не боюсь. А вот ты, кажется, боишься. Кто тебя напугал?
— Я не приду.
— Не придешь — очень пожалеешь. Алиби-то у тебя липовое.
— А зачем вы мне его сделали? Я же не просила! Что — решили меня к рукам прибрать? Зачем вам вообще все это нужно? — взорвалась Анжелика. — Ничем я вам не обязана!
— Ну, тише, тише! Не ори так. Тем более если ты не одна, — снисходительно ответила та. — Я тебе добра желаю.
— Да уж!
— Серьезно. Если я помогла с алиби, то только для того, чтобы тебя в покое оставили. А теперь я хочу поговорить. Короче, если ты не придешь, пожалеешь. И сильно.
— Я… — начала было Анжелика, но услышала только гудки — трубку повесили.
На кухню она не пошла. Сидела у телефона, тупо глядела на него и повторяла про себя, что эту дрянь надо убить, избить, сделать с ней что угодно, только бы она больше не звонила. Один ее голос и невыносимо начальственный тон вызывали у Анжелики аллергию. Юра на кухне не подавал признаков жизни, зато оттуда непрерывными волнами полз сигаретный дым. Когда звякнул телефон, Анжелика схватила трубку, рискуя оборвать контакт:
— Да!
— Привет, Лик, — услышала она смущенный голос. — Узнала?
— Конечно! Она мне только что звонила! — захлебнулась Анжелика.
— Ну?!
— Она уже два раза звонила! Я что — тебе не рассказывала?
— Вот гадина, — ругнулся Женя. — Слушай, давай, я к тебе приеду?
— Да? — нерешительно переспросила она. — Ну, давай…
— Ты не против? Может, ты не одна?
«И этот туда же!» — усмехнулась Анжелика и ответила:
— Да я не против, только…
— Что — только? Если нельзя, так сразу и скажи, — довольно независимо ответил Женя, но заметно было, что прохладное согласие его разочаровало. Анжелика глянула на пышный букет, красовавшийся в напольной вазе, и, ощутив что-то вроде признательности, сказала:
— Приезжай! Я жду.
Положив трубку, крикнула на кухню:
— Ты не уснул?
Юра, шумно шаркая ногами, приплелся на зов и остановился на пороге. Уныло посмотрел на розы и спросил — Мне уйти?
— Конечно, уйди, — кивнула она. — Хорошо, что ты сразу все словил.
— Можешь посоветовать, что мне теперь делать со следователем?.. Я всех подвел Машу, маму…
— Себя самого ты главным образом подвел, — заметила она. — Потому что постоянно всем врал.
Будет теперь тебя этот Владимир Борисович мурыжить за ложные показания! Вот симпатяга! Не знаю, что тебе делать.
— Ну, ладно… Как там Саша? — спросил он, так же уныло глядя, как Анжелика идет отпирать входную дверь. По всей видимости, депрессия его усугублялась с каждой минутой.
— Нормально, — дипломатично отозвалась Анжелика. — Только Лена болеет.
— Это его жена?
— Да. Ты ему лучше сейчас не звони.
— Что-то серьезное? — без особого интереса спросил Юра. Ему просто не хотелось уходить.
— В основном она плохо спит, — ответила Анжелика и в общем не покривила душой.
— Хорошо, не буду звонить. Маша, знаешь, тоже не хочет, чтобы я ей звонил. Как ты думаешь, а можно все-таки это сделать? А ее телефон можно следователю дать?
В его голосе звучало такое неистовое желание пообщаться, поделиться своими горестями, что у Анжелики возникли некоторые сомнения — хорошо ли выставлять человека в таком состоянии? Но ей сейчас было не до него, и она слегка, дружески толкнула его ладонью в спину:
— Все уладится. Все уже улаживается. Вы же не виноваты, ну а все остальное — пустяки. Ладно, спокойной ночи.
— Знаешь, Лика, — он цеплялся за дверной косяк. — А ведь тогда, когда я к тебе первый раз пришел, я решил, что это ты убила мужа.
— Что?!
— Помнишь, ты мне говорила, что тебе кажется, будто в комнате чего-то не хватает?
— Не хватало малахитовой подставки!
— Да, теперь-то я знаю… Но тогда, знаешь, я решил, что ты говоришь о кубке. Понимаешь, ведь мать принесла ему кубок, когда он был еще жив, разумеется. Потом, до того, как я пришел и увидел его труп, прошло часа полтора. За эти полтора часа его убили. Тот, кто убил, обязательно видел кубок! Он даже мог его украсть, но почему-то не украл… А потом я его забрал. И вот ты мне сказала, что из комнаты что-то пропало…
