Она оглядела меня и фыркнула:
– Слушай, так ты бог знает кого в квартиру впустишь! Кто за ней гнался-то? Кому она нужна?
Я выдавила:
– Вы все врете. Вы только что приехали. Я все комнаты осмотрела, вас тут не было.
И обратилась к милиционеру постарше, он, как мне казалось, с самого начала относился ко мне чуть серьезнее:
– Спросите ее про ту девушку! Спросите про нее!
Я держала в руках сумочку-конвертик, ее только осмотрели и потом вернули мне. Женщина посмотрела на сумочку, потому что я ею помахивала.
– Слушайте, я вернулась вчера с лечения, легла спать пораньше. Никаких девушек тут не было.
Я огляделась по сторонам. Осколки битых чашек все еще лежали в углу. Я с торжеством указала на них:
– Вот, это они разбили, когда дрались на кухне! Юля и Женя! Я все слышала, я была за дверью!
Хозяйка тоже туда посмотрела и нахмурилась:
– Это я случайно разбила, когда уезжала. Уронила поднос. Вообще, в чем дело? Почему вы ее слушаете, эту… Да она же под кайфом, не видно разве?! У нее же глаза красные, а вы послушайте, как она говорит! У нее язык не ворочается!
– Я просто не выспалась! – вырвалось у меня.
– Так иди и выспись в подворотне! – бросила она. – Там тебе и место!
Я обратилась к Павлу, теперь вся надежда была на него:
– За мной действительно гнались! Вы же слышали! Вы же с ними разговаривали!
– Это правда, – подтвердил он. – Двое мужчин. Я их, конечно, не видел, разговаривал через дверь. Один вроде молодой, судя по голосу. А другой как-то интересно разговаривал…
– Шепелявил! – перебила я. – Это Роман, продюсер, а молодой – Женя Зотов!
– Впервые слышу! – отрезала Дина. – Да откуда вы взяли, что они из восьмой квартиры? Могли быть и с улицы! Я сто раз собираюсь пройтись по подъезду, собрать деньги на тамбурную дверь! Подложат однажды бомбу в один из мешков, и мы все взлетим!
Она обратилась к милиционерам:
– Вы бы лучше об этом подумали, чем… Ну ладно.
Ее боевой задор неожиданно прошел. Она пожала плечами:
– Если вы ей верите, осмотрите квартиру. Но я тут одна. И предупреждаю, эта девица не в себе. Что тут могло случиться ночью, если я спала и ничего не слышала?
– Есть один свитедель, что я была тут! – вырвалось у меня. – Мне сюда по телефону звонили!
Она только вздохнула и жестом пригласила всех следовать за ней. Дина показала все комнаты, одну за другой. Судя по тому, что милиционеры особого труда на осмотр не тратили, ограничивались беглым взглядом с порога, я поняла, что мне совсем не верят. В той комнате, где я нашла сумочку, мне стало совсем худо. Тот самый диван теперь был застелен свежим постельным бельем. И даже подушка примята.
– Вот тут я спала, – указала Дина. – Если бы в кухне дрались, как она рассказывает, я не услышала бы? Я снотворных не принимаю, мне нельзя.
– На этом диване я нашла сумочку! – крикнула я. – Это она специально застелила постель, но тут никто не спал! Да еще час назад я сама сидела на этом диване и никакого белья не было!
Дина взглянула на меня и крутанула пальцем у виска:
– Слушай, займись своим здоровьем, ладно? – И, обращаясь уже ко всем, добавила: – Может, ей психушку вызвать? Или эту, наркологию? Да вы послушайте, что она говорит! Это же полный беспредел! Так она будет утверждать, что у меня тут притон, проходной двор, а вы ей поверите?!
Осмотр квартиры был закончен в пять минут. Я смотрела, как милиционер (постарше) извиняется перед хозяйкой. Тот, что помладше, смотрел теперь только на меня. Мне захотелось сжаться и спрятаться где-нибудь в углу. Мы в полном составе вернулись на черную лестницу.
– Я рассказала правду, – еле слышно выдавила я. – Я не наркоманка и не сумасшедшая. Я все это видела. А они увидели меня и погнались… Они хотели меня убить… Почему вы не верите? Она только что там появилась, ночью ее не было! И у меня есть свидетель! Ему можно доверять!
– Ну и куда ее? – спросил младший старшего с таким видом, будто меня тут и не было.
– Как – куда? – испугалась я.
– В отделение или…? – все так же меланхолично продолжал тот.
– Я не поеду, я…
Павел неожиданно взял меня под руку и обратился к милиционерам:
– Знаете, за девушкой действительно гнались. Мне-то вы верите? Я трезвый, абсолютно нормальный. Тут прописан. Дину знаю, конечно. Она и есть хозяйка. Но за девушкой гнались. И это я могу где хотите подтвердить. Я с ней поеду.
Нас попросили подняться в квартиру. Мы с Павлом шли впереди, милиционеры пробирались следом. Все перепачкались в строительном мусоре и чертыхались по этому поводу. Мне уже любой мусор был нипочем. Меня пугало другое… Я чувствовала рядом локоть Павла и понимала – это единственная моя защита. Не очень надежная, конечно, но он искренне хочет помочь. И я обратилась к нему еле слышно:
– На самом деле я правду говорю. Только не могу доказать.
– Ты говоришь, есть какой-то свидетель? – так же тихо спросил он, отпирая дверь своей квартиры.
И я подумала, что не знаю этого точно. Захочет ли Елена Викторовна подтвердить, что приезжала сюда со мной и никакой Дины тогда и близко не было? Станет ли она это делать – ведь для нее так важно не связываться с милицией. Она прямо заявила, что отказывается звонить и делать заявление… Нет, кажется, никаких свидетелей у меня нет. Ничего нет. Кроме сумочки Юли и полной уверенности, что с ней случилось нечто ужасное.
Кстати, эта сумочка тоже особого впечатления не произвела. Правда, Юлин паспорт и права они рассмотрели во всех подробностях. Потом о чем-то посовещались, посмотрели какие-то бумаги.
– Она не в розыске, – сказал молодой, неуверенно вертя паспорт в руках. – Где вы взяли сумку?
– Там же, в той комнате!
– Ну а где еще?
Я похолодела:
– Что вы имеете в виду?!
– Нашли, подобрали… – монотонно заговорил старший. – Или позаимствовали…
– Вы имеете в виду – украла?! – У меня сел голос. – Да что вы! Она – моя знакомая, вы можете спросить у кого угодно! Мы с ней вчера утром были на похоронах… Вы… Позвоните ей!
Эта спасительная мысль давно крутилась у меня где-то на краю сознания. В самом деле, что может быть проще? Позвонить Юле домой и выяснить – там она или нет? А если она живет не одна, а с кем-то, еще лучше! Тогда мы будем знать, ночевала она дома или нет!
Я едва их уговорила. Минут десять ушло на то, чтобы они куда-то позвонили и попросили выяснить номер телефона по Юлиной прописке. Потом набрали этот номер.
Трубку никто не брал. Я торжествовала – если это слово вообще тут применимо. Я бы, конечно, предпочла, чтобы Юля взяла трубку и сказала, что все в порядке.
