– Убил его?! – повторила я. – Да что ты молчишь, гад, отвечай!
Он приоткрыл глаза:
– Нет.
– Ты врешь!
– Я его не убивал. – Слова как-то странно искажались, а может, слух меня подводил. Я уже плакала. – Я его не трогал.
– Но ты видел, как его убили? Ты должен был видеть!
– Нет! – Он закричал так, что нас, наверное, услышали возле морга. – Отпусти, ничего не было! Я ничего не знаю!
Он рванулся и с легкостью освободился. А затем бросился бежать – нелепо размахивая руками и проваливаясь в снег по колено. Только бежал он не к шоссе, а в глубь посадки. Я бросилась за ним. Сухая ветка зацепила мои волосы, и я рванулась, оставив на сучьях рыжую прядь. Снег обваливался с деревьев, засыпая мне лицо, воздуха не хватало. Я видела впереди Женю – он упал коленями в сугроб и стоял на четвереньках, пытаясь отдышаться. Я догнала его прежде, чем он встал, и навалилась сзади. Мы барахтались в снегу, вцепившись друг в друга, и я ощущала такую ненависть, что мне уже не было страшно. Я слышала свой голос – он твердил одно и то же:
– Ты его убил, ты убил, ты…
– О господи… – Женя вдруг отвернул лицо и застыл, лежа на спине, глядя в серое небо между ветвей. Я сидела рядом, задыхаясь и вытирая слезы. Помню, что когда я бросилась его догонять, у меня в руках были вязаные перчатки. Теперь их не было. Я думала об этих дурацких перчатках и пыталась вспомнить, сколько пар я потеряла за свою жизнь. О господи, сколько же их было, на каких дорогах они валяются, и почему это так важно вспомнить… У меня появилось чувство, что я схожу с ума. Причем с поразительной скоростью.
– Я не убивал, клянусь тебе, – пробормотал он, продолжая разглядывать небо. У него на лице таял снег, но он не вытирал мутных, текущих по щеке капель. – Я пальцем его не тронул, да и не смог бы. Ты же знаешь меня, ты же понимаешь…
– Я ничего не знаю. – Я пыталась найти свою сумку. Неужели я ее тоже потеряла? В конце концов, сумка обнаружилась за спиной. – Я больше не знаю тебя!
Он заплакал. Это было ужасно. Он плакал, и его лицо, которое я всегда считала красивым, морщилось, искажалось, становилось жалким и уродливым. Наверное, он сам об этом знал, потому что закрывался ладонями и пытался отвернуться. И ревел, не переставая.
– Ты его убил! – повторила я. – Ты убил его, потому что он обозвал тебя дешевой шлюхой!
– Нет… – промычал он, не отнимая рук от лица.
– Что значит «нет»?! Я все знаю! Вы повздорили, он оскорбил тебя, ты его послал подальше, и он ушел! А потом он вернулся, и вы его убили!
– Нет, все было не так! – взвизгнул он и сделал отчаянную попытку подняться. Я навалилась на него сверху, прижав к сугробу, и силой заставила убрать руки с лица. Он морщился, будто его пытались заставить принимать горькое лекарство. Как же мне хотелось его ударить!
– А как все было?! – крикнула я. – Как все было, сукин ты сын?! Совсем голову потерял со своей карьерой, на все готов! Подожди, закончишь свой славный путь в тюрьме! «Взлет и падение Зигги Стардаста*» – ты же мечтал об этом!
Он больше не плакал. Лежал на спине, даже не пытаясь меня сбросить, сопел и шмыгал носом, вытирал глаза. Потом сипло сказал, что замерз – куртка промокла на спине. Он наверняка заболеет.
Я его отпустила. И сидела на снегу, глядя, как Женя поднимается, пытается отряхнуть одежду и жалко озирается по сторонам. Интересно, что он вы-сматривает? Может быть, ждет, что кто-то придет на помощь?
– Как все было? – повторила я. – Если ты не скажешь – я прямо сейчас иду искать первого попавшегося милиционера. Звезда ты хренова!
И он заговорил. Прислонился спиной к дереву, сунул руки под мышки, пытаясь согреть закоченевшие пальцы, уставился в снег и заговорил. А я сидела возле его ног и слушала. И чувствовала себя Гердой, которая все-таки расшевелила заледеневшего Кая. Только никакой радости от этого не испытывает.
Все было не так – судя по его словам. Иван действительно явился в студию ровно в семь часов. И пытался отговорить Женю от его намерений. Причем никак это не мотивируя.
– Он все твердил, что я не добьюсь никакого успеха и пожалею, что ввязался… – сказал Женя. – Твердил, как попугай, и я уже не знал, что ему отвечать, как избавиться. Я не оскорблял его. Он начал первый, когда пришел…
– Кто? – спросила я, когда пауза затянулась.
Пришел продюсер. Все было готово к прослушиванию, в приемной ждали музыканты, которые хотели показать себя с наилучшей стороны. Аппаратуру настроили. Сварили кофе. Настроение было рабочее, просто замечательное. И все портил только Иван.
– Он ходил за мной по пятам и нудел, нудел… Не давал нам начать, – измученно рассказывал Женя. – В конце концов я сказал, что люди по одной мерке не кроятся, и если он не смог добиться успеха, это еще не значит, что я тоже не смогу. Он пришел в бешенство! Да он просто сдурел!
Последние слова он произнес с неожиданной яростью. Я даже испугалась, что сейчас Женя сообразит, что я не так сильна, чтобы удержать его здесь, и попросту сбежит. А мое намерение обратиться прямо в милицию… Правду сказать, я говорила куда решительнее, чем думала. Всерьез я задумалась после того, как увидела его слезы. Это меня как-то потрясло. Нужно было держаться, а я расклеилась. В конце концов, он был мне не чужой. Пока не чужой.
– Мы наговорили друг другу гадостей, – признался Женя. – То есть в основном говорил Иван. Я просто пытался защищаться. Да, правда он обозвал меня… Кстати!
Его глаза расширились и будто выцвели – он изумленно уставился на меня.
– А ты откуда об этом знаешь?
– Он сам мне рассказал, в машине, – отрезала я.
– Но ты же говорила, что…
– Мало ли что я говорила! Я тебе врала! Я тебя боялась!
– И он сказал тебе, что собирается вернуться в студию? – Женя пришел в страшное возбуждение.
– Да! – Это слово непросто было выпустить наружу. Мне было страшно. Но если не соврать, то придется выдать и Юлю, и Елену Викторовну. За Юлю, правда, я переживала больше.
– А что еще? Что он сказал еще?!
Я отчеканила:
– Он сказал, что ему сделали интересное предложение и он хочет вернуться, чтобы его обсудить. Он сказал это мне, когда прощался возле подъезда!
– Т-ты… – Он снова начал слега заикаться. – Т-ты молчала?!
– А кому я должна была об этом сказать? Тебе?!
Он провел ладонью по лицу. На коже остались грязные полосы. Растаявший снег стекал по подбородку, но он вряд ли это ощущал. Его глаза странно расширились, Женя смотрел в никуда.
– Ему сделали предложение, – вяло произнес он. – В самом деле.
– И что предлагали?
– Помочь его группе. Реанимировать их. Это сказал ему…
Он запнулся.
