— В понедельник. — Наташа достала записную книжку.
— Он мне целое расписание продиктовал, когда прощался. В понедельник в три часа дня, у него небольшое окно, он его использует. В среду в четыре тридцать, в субботу…
— Возможно, в субботу тебе уже не придется к нему идти, — остановил ее Михаил. — Если, конечно, всерьез не увлечешься немецким.
Наташа рассмеялась:
— Ну, это не для меня. Помню только что-то про почту… Все остальное забыла.
Она набросилась на минеральную воду. В такую жару есть никому не хотелось, и вялое предложение Михаила пожарить голубцы вызвало у девушки улыбку:
— Вы их каждый день едите?
— Почему каждый день? — обиделся он. — Если есть время, варю курицу. Я недавно развелся, еще не научился готовить.
Она осеклась, наверняка решив, что затронула больную тему. Но Михаил, произнеся эти слова, сам удивился — как мало они теперь значат для него! Ему-то казалось, что боль не утихнет еще долго. Если не боль, так обида — это чувство обычно переживает все остальные… Они принялись обсуждать планы на понедельник.
— Завтра похороны Ирины Сергеевны, так сказала ее подруга, — рассуждал он. — Наверное, утром. Будем надеяться, что ты успеешь вернуться к Виктору Эдуардовичу. Желательно не пропускать уроков. Сама понимаешь, Милене страшновато в такой изоляции, я каждый раз буду передавать для нее письмецо. Ребята, надеюсь, пойдут на похороны?
Наташа подтвердила:
— Все хотят пойти. Ну, может, кто-то не сумеет. А вы пойдете?
— Обязательно. Но действовать все равно придется порознь. Мы ни в коем случае не должны показывать, что общаемся. Боюсь, что мне не удастся наладить контакта-с ребятами. Это ты должна взять на себя.
Девушка выразила согласие сделать все, что можно.
Она поинтересовалась — на кого в первую очередь обращать внимание? На тех, кто явится, или на тех, кто откажется, придумает какие-то причины, чтобы не идти? Ведь убийца может не захотеть идти на похороны своей жертвы.
— Да, может случиться все, что угодно, — согласился Михаил. — Возможно, этой девице не захочется встречаться с родственниками Ирины. Кроме того, там могут быть и соседи, а если ее кто-то видел, могут опознать…
Хотелось бы мне знать, как продвигается следствие! За этим следит Татьяна, у нее и расспрошу.
Он проинструктировал девушку — как держаться, какие вопросы можно задать подругам. Идеально было бы установить их алиби на вечер двадцать восьмого мая, когда погибла Ирина… Но вряд ли Наташа сможет проделать такую огромную работу, да еще не привлекая к себе внимания. Двух-трех человек еще можно расспросить, но всех. Тем более сложно будет проверить правдивость собранных сведений.
— Значит, алиби — не твоя проблема, — подвел он итог. — Хорошо бы проследить за тем, не обнаружит ли кто из девушек значительную сумму денег. Если Ирину действительно ограбили, убийцы неплохо нажились. Восемнадцать тысяч долларов! Это не мелочь, такие деньги должны как-то проявиться. А девица все-таки молодая, ей будет трудно устоять, не купить себе что-нибудь. Может, завтра кто-то будет одет шикарней, чем всегда. Это уж тебе судить.
Наташа ахнула:
— Да что вы, неужели восемнадцать тысяч! У Ирины были такие деньги?!
— По виду не скажешь, верно?
Девушка согласилась. Она задумалась о чем-то и в конце концов сказала:
— Как же убийцы узнали об этом? Я вот, например, не знала. Ирина одевалась скромно, скромнее многих из нас. Правда, у нее была машина, но тоже не иномарка Михаил, а как вообще можно узнать, что у кого-то много денег?
— Ну, такой богатей может просто проговориться, — заметил он.
Наташа эту версию отвергла — Ирина никогда не разговаривала о деньгах. Она вспомнила старый случай с Ольгой, когда девушка сделала для всех ксерокопии пьесы.
Этот случай только подтвердил общее убеждение — своих денег у руководительницы студии в обрез. Иначе она сама сделала бы эти копии Наташа рассказала об этом Михаилу, и тот призадумался.
— Когда все это случилось?
— На самых первых занятиях. В марте.
— Странно все это. Хотя Татьяна утверждает, что ее подруга была скуповата, — заметил Михаил — Может, она рассчитывала получить какие-то дотации на театр и не хотела тратить свои деньги. Ольгин благородный жест пришелся кстати.
Этот момент его все-таки смутил. Если у Ирины были такие солидные сбережения — как она могла допустить, чтобы за ксерокопии платила безработная девчонка? Приступ скупости? Но ведь она купила ему в подарок дорогую антикварную вещь. Не важно, что он ее до сих пор не получил, важно, что она была куплена. Также Наташа рассказала о веере для «гейши», который Ирина, судя по всему, тоже приобрела на свои средства, о нескольких костюмах, деньги на изготовление которых тоже да вала Ирина…
Нет, денег она не жалела. Для пользы дела, своего любимого дела, она была готова потратиться. Могла сама ходить в старой растянутой майке, но костюмы у ребят получились превосходные — даже вблизи они не казались какой-то дешевой подделкой.
— Я бы на ее месте не мог спать спокойно, — заметил наконец Михаил — Считай, что она заняла у Ольги эти деньги на ксерокс, да так и не вернула. А ведь Ольга ушла из театра. Ей самой текст пьесы так и не пригодился.
Хотя бы на прощанье нужно было с ней расплатиться.
— Может, она опять отказалась взять деньги. Из гордости. А историю со ста долларами вы тоже не знаете? — оживилась Наташа.
Михаил не знал. А когда уяснил, что в конце апреля Ольга одолжила одной из актрис сто долларов на оплату обучения, только руками развел:
— Широкий жест… Вот кого нужно было грабить — Ольгу! Хотя дома у них брать нечего. А Ирина, нечего сказать, — держалась стойко, своих богатств не афишировала. Ты все-таки попробуй разузнать, не занимал ли кто у нее деньги. Может, специально это сделали, чтобы узнать — есть у нее какие-то сбережения.
— Я даже могу сказать, что сама занимала и теперь не знаю, кому отдать, — предложила Наташа.
Михаил только улыбнулся:
— Ну, знаешь, это уж просто подвиг, прыжок на амбразуру… Боюсь, что мать Ирины Сергеевны потребуете тебя долг, если узнает! Не стоит рисковать. Довольно того, что мы платим за уроки немецкого.
Также он поинтересовался у Наташи, с кем из актрис ближе всего сходилась Ольга. Если, конечно, не считать самой Наташи. Девушка ответила сразу, не задумываясь:
— Да ни с кем! Она была не очень-то общительная.
Это я ее разговорила. Я всегда легко знакомлюсь.
— Тогда, может, у нее с кем-то были конфликты? Знаешь, соперничество, зависть… Ее ведь обошли. Кстати, я вспомнил, ты говорила, что Оля собиралась играть призрак? Как она относилась к девушке, которая получила эту роль? Я как-то думал об этом.
