— Ох… В такую жару хочется сунуть голову в морозилку… А вы одни живете?
— Сейчас — да. — Михаил усадил ее в плетеное кресло, предложил сигарету и закурил сам. — А последние два дня тут ночевала Милена. Она боялась идти домой.
Девушка сразу посерьезнела. Она выслушала его рассказ, изредка поднимая на него изумленные, непонимающие глаза. И было от чего удивляться'. — рассказывая, Михаил ни словом не упомянул о том, какое участие приняла Милена в ограблении и убийстве кавалера своей старшей сестры. «Незачем в это вдаваться, — подумал он. — Наташа все-таки может проболтаться. Сообщит по большому секрету маме или подружке, и конец». Таким образом, Наташа узнала только то, что непосредственно относилось к сообщникам Ольги и к двум совершенным ими убийствам.
— Но если Милена узнала об этом, почему она не пошла в милицию? — задала она самый резонный вопрос.
— Ее припугнули — именно потому, что она все это узнала. И думаю, это были не пустые слова.
— А она в самом деле знает, кто из наших девчонок убил Олю?
— Нет. Иначе, как ты понимаешь, она бы не набросилась на тебя. А ведь ты этого не делала.
Наташа всплеснула руками:
— Ну, хоть бы она мне прямо сказала! Я бы ее убедила, что она ошиблась!
— Наташа, дай слово, что никому не расскажешь об этой сцене с Миленой. Если расскажешь — все пойдет прахом. Я хочу, чтобы те двое знали — имя этой девчонки известно. Не мне, так Милене. Надеюсь, ты еще никому об этом не рассказывала?
Оказалось, что Наташа молчала об этом загадочном происшествии. Она была настолько оскорблена и растерянна, что предпочла не делиться ни с кем своими переживаниями. Рассказала только ему — потому что он все-таки был знакомым Милены.
— Я, конечно, никому не скажу, — пообещала она. — Но зачем вам все это нужно?
— Я, к сожалению, не детектив, — вздохнул он. — Но зато когда-то неплохо играл в шахматы… И мне кажется, я смогу разыграть одну комбинацию. Попробую тебе объяснить. Комбинация заключается в том, что нужно завлечь противника, построить для него надежную западню.
Если он делает первый шаг — ты наполовину победил.
Чтобы расшевелить противника, я подставляю для него легкую фигуру — ему кажется, что он может ее взять без потерь для себя и с большой выгодой. На самом деле я не позволю ему сделать это, выстроив защиту. Главное, чтобы он не заметил эту защиту, иначе не пойдет в ловушку. А дальше он будет подчиняться уже не своей стратегии, а моей. Главное — чтобы приманка все время была у него перед носом. И рано или поздно он попадет в западню.
Наташа слушала очень внимательно. Он вспомнил, как когда-то пытался увлечь шахматами Дашку. Старался объяснить ей, какие удивительные возможности таит в себе эта игра. Что это не просто размен фигур, а захватывающее путешествие, опасное приключение, настоящий детектив… Она ничего не поняла и слушала со скукой во взгляде. Зато до Наташи смысл его слов дошел удивительно быстро.
— Легкая фигура — это Милена? — догадалась она. — Вы хотите ее подставить?
— Молодец! Именно это я сегодня и сделал. Сообщил им всем, что кое-кто знает имя этой девицы. Думаю, меня поняли… Во всяком случае, эта самая девица поняла, что я говорю о Милене. И что под следующей жертвой тоже подразумеваю Милену.
Наташа так увлеченно слушала его, что сигарета дотлела до фильтра и обожгла ей пальцы. Девушка с легким вскриком погасила окурок.
— Зачем же вы это сделали, ведь это так опасно? — прошептала она. — Вдруг они правда решат убить Милену?
— Они уже решили, я думаю. После того, что узнали от меня сегодня, Милена представляет для них большую опасность. Ведь теперь получается, что она знает обоих!
— И вы так спокойно об этом говорите!
— Я просто считаю, что в данной ситуации лучше поторопить события. Главное — навязать противнику свой темп. Пусть он тоже поторопится. Где-нибудь да ошибется.
Он принес еще по стакану сока, на этот раз бросив только по одному кубику льда. Жара заметно спадала, солнце уже не касалось лучами балкона, свернув за соседний высотный дом. Наташа снова закурила. Было видно, что девушка очень взволнованна. Все ее личные обиды теперь уступили место тревоге за Милену, и Михаил еще раз горячо поздравил себя с тем, что не поддался наговорам девочки. Иначе ему бы не удалось найти единомышленника в театре. А без этого дело не продвинется.
— А вы не думаете, что теперь они могут напасть и на вас? — неожиданно спросила Наташа. До этого она несколько минут молчала, что-то обдумывая.
— Могут, — согласился Михаил. — Но я все-таки считаю, что они нападут на Милену. Тем более что вряд ли они знают мой адрес. Я его никому не давал. И сейчас, когда мы сюда шли, я обратил внимание, не идет ли кто за нами.
Он был уверен — никого подозрительного рядом не было. В такую жару на улице вообще было мало прохожих.
— Где же сейчас Милена? — спросила Наташа.
Узнав, что девочка живет у родителей, она испугалась:
— Вы говорите, что они знают ее адрес? Ее нельзя там оставлять!
— Нельзя. Но ее родители считают по-другому. Ко мне ее ни за что больше не отпустят. Я советовал отправить девочку к бабушке, но не думаю, что меня послушают.
— Что же делать?!
Михаил подвинул ей стакан — льдинки в нем почти растаяли:
— Я кое-что придумал, Наташа. Скажи, ты хоть немного говоришь по-немецки?
От неожиданности она чуть не поперхнулась соком и резко поставила бокал на стол:
— Что?! Нет, я в школе учила английский.
— Ну, ничего страшною. Предположим, тебе нужно за пару недель набраться каких-то знаний в немецком.
Самых минимальных. Скажем, тебе из Германии прислали приглашение погостить и ты хочешь научиться объясняться в транспорте и в магазинах. Так и скажешь Виктору Эдуардовичу. Это отец Милены, он преподает немецкий язык на дому.
Она наконец поняла:
— Я должна пойти к Милене домой? Да вы представляете, что она устроит, когда увидит меня?! Она же думает, что это я убила ее сестру! Будет такой скандал…
— Никакого скандала не будет! — перебил он. — Ты передашь ей от меня письмо, только и всего. Она девочка понятливая. Главное, сделай это так, чтобы родители не заметили.
Наташа колебалась недолго — ему все-таки удалось ее убедить. Михаил объяснил, что девочку больше не отпускают гулять, и он подозревает, что ее телефонные разговоры тоже подслушиваются. Мать слишком встревожена ее побегом и теперь держит дочку в ежовых рукавицах. Другого способа наладить с ней связь нет — только уроки немецкого.
— Я очень хочу позвонить ей, узнать, как дела, но думаю, — что ее даже не позовут к телефону, — пояснил он. — А если, скажем, позвонишь ты… Может, ей и разрешат взять трубку, но я думаю, свободно говорить она не сможет. Если ее родители узнают, что я придумал, они ни за что не согласятся участвовать в этом плане. Он окажется слишком опасен для дочери, на их взгляд. Они ведь не знают всей правды и не могут понять, что сейчас самое опасное — запереть девочку дома и ждать, когда те подонки ее все-таки достанут… Я очень боюсь, что сейчас Милена изо всех сил пытается сбежать. И уже, конечно, не ко мне, это место ее матери известно. Она угрожала, что будет ночевать в подъездах… Ты понимаешь, чем это может обернуться?! Нельзя допустить, чтобы она хоть на минуту осталась одна! Это слишком большой риск.
