– И… что тогда?
– Садитесь в свою машину и уезжайте.
Павел Сергеевич протянул руку и толкнул дверь. Та приоткрылась, и Майя увидела в образовавшейся щели слабо освещенный коридор.
– Идите скорее, – ей почудилось волнение в его голосе, – идите, пока можете.
Девушка, однако, колебалась. Теперь, когда рядом был дружественно настроенный человек, магазин не казался таким ужасным, а вот неизвестность, полная препятствий, пугала. Ей вдруг захотелось остаться, хотя несколько минут назад такое желание показалось бы девушке безумным. Майя уже притерпелась к жаре и духоте, смутные фигуры вдалеке перестали ее пугать, апатичный покой этого места усыплял. Она чувствовала страшную усталость во всем теле, нежелание двигаться. Мужчина пристально взглянул на нее:
– Ну же?
– А где та женщина, которая была с вами? – спросила Майя, не из любопытства, а скорее, чтобы потянуть время.
– Где-то в зале.
– Вы пришли сюда вместе?
– Нет, она попала сюда одна… – Его голос сделался тише и будто тусклее. – Я навещаю ее во время медитаций, каждый раз пытаюсь увести через этот ход, но каждый раз она здесь остается.
– Она в коме? – догадалась Майя. – Давно?
– Скоро год.
– И вы ничем не можете ей помочь?
– Дело в том, что она сама, кажется, уже не хочет возвращаться. – Павел Сергеевич отвел глаза, словно опасаясь, что Майя прочтет в них слишком многое. – Я не знаю, какие вопросы ей задают и пытается ли она на них отвечать… Знаю одно – до сих пор ей не удавалось пройти до самого конца.
– Когда мы встретились на стоянке, луны не было, – припомнила Майя.
– Я увидел вас там и не поверил глазам, – с горечью продолжал мужчина. – Я помню, как встретил вас в институте, после лекции. Вы были такой живой, любопытной, веселой… И вот вы тоже здесь…
– А что со мной случилось? – почти беззвучно спросила девушка.
– Вы сами узнаете, если вернетесь туда. А если останетесь здесь, вам очень скоро станет все равно… Как всем им!
Мужчина обернулся и широким жестом обвел ряды. До Майи донесся визгливый скрип колесика. Где-то неподалеку бродили со своей тележкой пожилые супруги. Где-то там, среди полок с плюшевыми медведями, стоял молодой мужчина, баюкающий своего сына. И женщина, которую Майя встретила первой, механически наполняла одну тележку за другой и бросала их где придется. И где-то рядом блуждала спутница Павла Сергеевича, которую Майя откуда-то знала, но спрашивать о ней подробнее почему-то боялась.
– Я пойду. – Майя сделала шаг, с тревогой глядя в щель приоткрытой двери.
Ее спутник промолчал и лишь протянул руку, указывая путь. Девушка толкнула дверь и, сделав пару шагов, резко обернулась. Ей почудилось, что дверь захлопнулась у нее за спиной, но она была открыта, и в ней по-прежнему маячила фигура в ярко-оранжевом хитоне. «Но он как будто стал намного дальше, чем я ушла!» – отметила Майя. Павел Сергеевич виделся теперь на расстоянии нескольких метров. Он повторил указующий жест, и девушка, поняв его как приказание, двинулась вперед и больше не оглядывалась.
Это был широкий коридор, обшитый белыми пластиковыми панелями несвежего вида, захватанными и обшарпанными. Майе то и дело попадались составленные одну на другую картонные коробки с надписями на разных языках, пластиковые ячейки из-под фруктов, груды сорванного с упаковок целлофана. Осторожно продвигаясь по коридору, девушка спрашивала себя, что она будет делать, если вдруг наткнется на того самого менеджера, о котором так зловеще говорил Павел Сергеевич? Время от времени ей попадались двери – то справа, то слева, плотно прикрытые, но, кто знает, запертые ли? Майя не прикасалась к ним, полагая, что «дверь в конце», которую она искала, должна располагаться в торцевой стене, напротив той двери, в которую она вошла. Проход, с первого взгляда показавшийся ей прямым, все время плавно загибался справа налево, отчего ни начала, ни конца своего путешествия девушка не видела. «Наверное, коридор идет вокруг всего торгового зала, опоясывая здание! – сообразила она. – Какой же он должен быть длины?!»
Если в магазине стояла духота, то в коридоре – прямо-таки адская жара. Кондиционеров не было. Майя услышала бы их шум, потому что оглушительная тишина нарушалась только легким звуком ее шагов. Сандалии почти бесшумно касались цементного пола, и все же девушка различала тихий скрип песчинок, попадавших под ее подошвы. Майя остановилась, глотая горячий воздух, чувствуя металлический вкус во рту и спрашивая себя, не потеряет ли она сознание на полпути?
Редкие лампы дневного света под потолком горели тускло, угрожающе мерцая и потрескивая. Когда Майя оглядывалась вокруг в поисках подходящего ящика, чтобы присесть и передохнуть, ей в глаза бросилась надпись на одной из коробок. «ВСЯКОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕСТЬ СТРАДАНИЕ» – гласили жирные черные буквы на боку огромной коробки, испещренной также незнакомыми девушке буквами-червячками. Русских слов было всего четыре, и они показались Майе знакомыми. Вспомнив, где она слышала их пару часов назад, девушка в изнеможении прикрыла глаза. Та, прежняя жизнь, в которой был невозможен чудовищный супермаркет, казалась ей смутной, иллюзорной, почти совсем не бывшей. Все, чего она сейчас желала, – присесть и немного подремать, избавиться от тягостной усталости, терзающей каждый сустав, каждую клетку мозга. «Немного поспать, совсем немного. Здесь страшно жарко, но такая удивительная тишина… Павел Сергеевич ничего не узнает…»
Но мысль о человеке в оранжевом хитоне подстегнула ее, заставив двинуться дальше. Стоило вспомнить, что он тревожится за нее, ожидая исхода их предприятия, как сонливость прошла. Теперь Майя двигалась быстрее, надеясь одолеть навалившуюся слабость и прогнать одурь. Она принялась считать шаги, больше не глядя по сторонам, и не успела перевалить за вторую тысячу, как оказалась перед дверью, которой заканчивался коридор.
Девушка резко остановилась, слушая биение собственного сердца, отдававшееся у нее в ушах. Узкая облупившаяся дверь, некогда выкрашенная белой краской, оказалась закрыта. Ручка с нее была снята, вместо нее виднелся крохотный стальной штырь, за который Майя не смогла бы даже ухватиться, не то что повернуть.
«Возвращаться?» – с трепетом спросила она тяжелую, давящую тишину коридора. Ей бросилась в глаза исцарапанная наклейка, украшавшая дверь. Это была цветная фотография на клейкой пленке – грошовое рыночное изделие. На картинке красовались синие горные цепи и снежные вершины на фоне арбузно-розового неба. «Гималаи, наверное», – решила Майя, и в следующий момент, будто неслышно ободренная кем-то, толкнула дверь.
Та отворилась наружу, послушно и бесшумно, и девушка едва не задохнулась от потока свежего воздуха, внезапно хлынувшего в коридор. Только сейчас она поняла, какой удушливой смесью дышала до сих пор. Ее легкие наполнились до отказа впервые за время пребывания в магазине, и Майе послышался собственный счастливый стон, донесшийся будто откуда-то очень издалека.
