– Значит, она психически ненормальна? – насторожилась девушка. – Понимаете, я-то как раз совсем ее не знаю! Она обратилась ко мне в кафе, просила помочь...
– Опять начинается! – раздраженно воскликнула Эви и потребовала: – Расскажите мне все!
Танин рассказ произвел на Матильду удручающее впечатление. Она разом посерьезнела, уголки ее рта опустились, женщина вся как-то поникла. Когда Таня замолчала, она потускневшим голосом заметила:
– Вот и расти детей! Бросить мать одну, в чужой стране, даже не звонить... Не знаю, по-моему, это чудовищно! Бедняжка!
– Ну, сына-то бросила как раз она, если на то пошло! – не выдержала Эви, снова забыв о профессиональной этике. – Восемь лет назад уехала из России и все эти годы даже не вспоминала о нем! Он без нее окончил школу, без нее учился дальше, нашел хорошую работу, и все это время жил с бабушкой! И не очень легко жил, она сама это признает! Ирина только недавно стала наводить о нем справки. Раньше было не до него! Богатый муж, путешествия, дорогие машины, драгоценности...
– Как это не вспоминала? Не может быть! – упрямо возразила Матильда. – Она ведь посылала ему деньги? Звонила, интересовалась? Если не приезжала, не значит, что забыла!
– Дорогая, это ты готова отрезать себе руку, чтобы у сына палец не болел! – парировала Эви. – А Ирина сама кому хочешь, что угодно отрежет, если ей понадобится! Но это было до последнего времени, теперь все изменилось. Муж умер, она поделила наследство с его дочерью от первого брака, и досталось ей куда меньше, чем она думала. Судилась, скандалила, ссорилась, в результате осталась в вакууме... Драгоценности почти все пришлось продать, чтобы купить себе жилье, машина осталась одна, здоровье пошатнулось. Ирина перестала спать, села на таблетки... Один срыв, второй, лечение в клинике, ну а там она встретила меня! – Эви безнадежно махнула рукой. – Стали разбираться, отчего она чувствует себя такой несчастной, и представьте, Ирина даже не сразу вспомнила, что давно не видела своего единственного ребенка!
Матильда только покачала головой. Таня встретила ее возмущенный взгляд и кивнула, показывая, что разделяет ее чувства. «Как мне повезло, что Эви разговорилась! Хороша бы я была, если бы сунулась в Москве к сыну этой психопатки! Заступаться за такую мамашу! Неудивительно, что он ее избегает!»
– Почему же она сама к нему не поедет? – спросила Таня. – Неужели легче попросить незнакомого человека?
– Ей – легче! – Голос Эви звучал жестко, чувствовалось, что симпатий к своей подопечной она не испытывает. – Ей всегда легче что-то делать чужими руками. И потом, ехать в Россию – это денег стоит, а у нее сейчас лишних нет. Во всяком случае, так она сама говорит. Словом, вы не первая русская туристка, кого она ловит и просит связаться с сыном в Москве.
– Значит, кто-то уже пытался? Неужели парень так обижен на мать? – Матильда склонилась над постелью и слегка сжала руку девушки: – А ты все-таки сделай это для нее еще раз! Кто знает, может, он ее простит... Это нужно и ему тоже... Нельзя жить, нося в душе такое...
– Ну конечно, я его найду, – пообещала девушка, с удивлением глядя, как глаза хозяйки отеля наполняются слезами. Она никак не ожидала, что вполне обычная история про неблагополучную семью так ранит Матильду. «Это притом, что она вполне спокойно отнеслась к смерти Оли!»
– Позвоню ему, как только окажусь дома. – Таня поймала на себе неодобрительный взгляд Эви и неожиданно для себя самой добавила: – Какой бы она ни была, эта ваша пациентка, но немного надежды нужно и ей!
Заглянувший в комнату доктор по-свойски, как старый приятель, кивнул Тане и попросил посетительниц не утомлять больную.
– Или она завтра никуда не полетит! – веско пообещал он.
Женщины стали прощаться. На этот раз Эви тоже расцеловала девушку, пожелав ей счастливого пути и быстрого выздоровления.
– И главное, желаю, чтобы ваше дело скорее закончилось! – Она заговорщицки кивнула и с внезапной жесткостью добавила: – А об Ирине не беспокойтесь! Еще неизвестно, есть ли у нее на самом деле сын! Могла его выдумать, чтобы ее, несчастную, больше жалели!
– Как ты можешь? – в ужасе воскликнула Матильда. – Такими вещами не шутят!
– Такими вещами, прежде всего, не бросаются, а она это сделала! – возразила ей приятельница. – Говорю же, Ирина та еще особа и меньше всего нуждается в чьей-то заботе!
– Почему тогда ты с ней возишься?
Эви сделала красноречивый жест, словно перетирая что-то между пальцев:
– Она платит. Идем, Таня устала.
Обе женщины оставили ей свои визитки, взяв с нее слово позвонить, как только она поправится. Обернувшись на пороге, хозяйка отеля послала девушке просительный взгляд, который та легко истолковала и кивнула на прощанье, словно обещая сдержать свое слово. Женщины исчезли за дверью, Таня, повернувшись на бок, получила очередную порцию уколов и сообщение о том, что деньги на ее билет уже пришли.
– Ваш муж беспокоился, что вы одна не долетите, я его еле убедил, что вы вполне на это способны, – говорил словоохотливый доктор, отсчитывая таблетки, которые девушка должна была принять перед сном. – Какой заботливый! Прямо как отец! Что, он намного старше вас?
– Старше, – хмуро ответила девушка, протягивая ладонь за таблетками. – На три года. Просто он считает меня маленькой.
– А дети у вас есть?
Таня только мотнула головой и принялась глотать таблетки.
– Так заведите, он живо переключится, – жизнерадостно посоветовал доктор и, велев пациентке «не прыгать», удалился.
«Заведите! Легко сказать!» – Таня откинулась на подушку и закрыла слезящиеся от слабости глаза. Во рту стоял горький вкус, его оставила какая-то неловко проглоченная и наполовину растаявшая на языке таблетка... Но девушке казалось, что его вызвали мысли о возвращении в Москву, а главное, о встрече, которую готовит ей муж. «Ваня, конечно, бросится меня лечить, начнет пичкать лекарствами хуже какой-нибудь бабушки, а когда мне станет лучше, возьмется за дело всерьез... Как это вышло, что я упала с парома, почему не держала при себе билет и паспорт, он не миллионер, чтобы сто раз платить за мои перелеты, я о нем не думаю, о своей маме не думаю, о себе самой не думаю... И до-олго он мне будет припоминать эту поездку в Грецию! Все будет повторять: „Какой я дурак, что решил тебя отправить одну! Зачем вообще было ездить?“ В этом он весь! Сперва проявил широту души, побоялся, что, если не отпустит, все скажут, что он ревнует жену к прошлому, а потом ему жаль стало... Всего жаль – денег, хлопот, того, что меня лишился, не о нем я думала все эти дни! А может, он просто хотел покрасоваться перед знакомыми, когда дал денег?» Эта мысль впервые пришла ей в голову, и от этого во рту стало еще горше, хотя таблетка давно растаяла. «Вот, мол, он какой, для него это не деньги, жену он за семью замками не держит, взгляды у него самые современные, семья основана на взаимном доверии... Как я ненавижу в нем эту показуху!» Она вспомнила, что в тех редких случаях, когда они с Иваном бывали в ресторанах в компании приглашенных друзей, тот всегда старался, чтобы до гостей хоть стороной дошла сумма счета и чаевых официанту. Она зажмурилась, и от стыда из-под стиснутых век брызнули слезы. «Заведите детей! Все, на что он согласился, это кот, и даже кот получился весь в него! Законченный материалист! У Юрия Долгорукого даже гульбы не бывает, настолько он бережет свой покой! А ведь мы его не кастрировали!»
