На пятом этаже было две двери. Ей пришлось ухватиться за перила – и виновата в этом была не стертая нога. Еще немного, она чувствовала, – и огромная волна накроет ее, соленая волна, а ведь она так давно не плакала. Маша спросила себя – как давно? И ответила почти сразу: «Двенадцать лет». С тех самых пор, как она бросилась бежать вниз по этой самой лестнице, из этой самой квартиры, перед дверью которой она сейчас стояла, – тогда она заливалась слезами, ревела от стыда, боли и ужаса и до сих пор чувствовала на себе взгляд той женщины, и взгляд Игоря – матери и сына. Они стояли и смотрели на нее, когда она приподнялась на диване, шаря рукой по своей обнаженной груди, пытаясь застегнуть оторванные пуговицы на блузке, открывая рот, чтобы что-то сказать, но слова тоже оторвались, рассыпались, как пуговки от блузки, и попробуй-ка, найди их, когда на тебя так смотрят… А потом было общежитие, и был Иван, и запах перегара на кухне, и грязное постельное белье, и мутное зеркало в ванной по утрам, когда она собиралась на работу, и любовники – пять или шесть, один за другим, что в общем-то немного для молодой женщины, потерявшей сердце. Но она больше не плакала, отчего ей было плакать?
Маша протянула руку и нажала кнопку звонка. Она ждала так долго, что у нее в конце концов явилась мысль: эта женщина не откроет, она решила, что ее все-таки выследили. В таком случае, какой смысл звонить? Какой смысл делать все, что она делала до сих пор? Но за дверью вдруг раздался голос, испуганный и тихий:
– Кто там?
Маша не знала, что ответить, она не приготовилась отвечать и поэтому молчала дольше, чем было нужно. Голос еще тише и испуганнее повторил:
– Кто? Я… Милицию вызову!
– Зачем это? – спросила Маша, и за дверью наступила полная тишина.
После длительной паузы голос спросил:
– Вы кто?
– Может, все-таки откроете?
– Нет, я не собираюсь открывать, – истерически зазвенел голос. – Вы там не одна?
– Я одна.
– Говорите громче!
– Вы меня что, плохо слышите? – Маша говорила все так же тихо. – Если я буду орать, сбегутся соседи. Вы этого хотите?
За дверью помолчали, потом сказали:
– А вы точно одна?
– Точно одна. Да откройте же, я хочу с вами поговорить.
– Я вас не знаю!
– А я вас знаю. Откроете вы или нет?
Она явно допустила ошибку, женщина за дверью испугалась:
– Я не собираюсь пускать вас в дом! Я милицию вызову!
– Жаль, – ответила Маша. – Что вы к милиции-то прицепились? Ладно, давайте, вызывайте, если вы такая смелая.
– А чего мне бояться? – задрожал голос.
– Сами знаете, чего.
За дверью снова замолчали, потом послышался шорох и голос сказал:
– Подойдите к глазку, я хочу вас разглядеть. Я вас не вижу.
Маша послушно встала перед глазком и простояла так добрую минуту, прежде чем услыхала:
– Не открою!
На этот раз в голосе был смертельный страх. Маша насмешливо улыбнулась и заметила:
– А в метро вы не так боялись.
За дверью снова молчали – упорно, испуганно, и Маша вдруг поняла: женщина не шутит, она в самом деле близка к тому, чтобы вызвать милицию. Но глазок оставался темным – на нее все еще смотрели. Маша подошла к двери поближе и тихо, но очень внушительно произнесла:
– Я же вам ничего не сделаю, хотя, конечно, могла бы. Сама думаю, как бы вы мне чего не сделали.
– Зачем вы пришли?
– Поговорить.
– А при чем тут метро?
– Я следила за вами, и вы меня видели. Зачем притворяться?
– Вы за мной следили?!
– Слушайте, – рассердилась Маша. – Это глупо. Вы смотрели мне прямо в лицо! И я вам тоже! Мы хорошо видели друг друга, вы все время оглядывались. А потом вы от меня убежали.
– Я от вас что?..
– Убежали!
За дверью послышался отчетливый вздох, и голос с сомнением произнес:
– Вы сумасшедшая?
– Не валяйте дурака! – резко ответила Маша. – Я не больше сумасшедшая, чем вы! И откроете вы мне, в конце концов?!
– А вы одна?
– Ой, как вы мне надоели… Одна, одна! Что сделать, чтобы вы поверили?
– Отойдите от двери, – попросил голос.
– В смысле?
– Стойте у соседней двери.
Маша сделала несколько шагов назад, не требуя больше объяснений. Женщина за дверью была так напугана чем-то, что спорить с ней было бесполезно – она никогда бы не открыла. Быстро защелкали замки, дверь слегка приоткрылась, оттуда стремительно высунулась темноволосая растрепанная голова, покрутилась во все стороны, обозревая лестницу, площадку, Машу, всунулась обратно и тут дверь приоткрылась пошире. Маша поняла, что это приглашение и торопливо вошла.
В прихожей горел свет, и на кухне горел свет, и в большой комнате тоже. И в потоках всего этого света перед Машей застыла босая девушка в холщовых шортах и в растянутой майке. Девушка сложила ладони лодочкой и по-детски, растерянно, прижимала их к лицу, впившись в Машу расширенными светлыми глазами.
– Я дверь закрою? – спросила Маша.
Девушка кивнула. Маша закрыла за собой дверь, а когда повернулась, девушки уже не было. В большой комнате звякнуло что-то стеклянное. Маша замешкалась на минуту, ее не покидало ощущение: что-то здесь не так. Девушка смотрела испуганно, но дело было не в этом. Она смотрела на нее, как на привидение, и явно ожидала самого худшего, но все же впустила ее в квартиру. У нее был загнанный, полусумасшедший вид. Маша неуверенно пощупала голубой плащ на вешалке, громко спросила:
– Вы где?
– Здесь, – тихо раздалось из комнаты.
Маша прошла туда, увидела хозяйку квартиры: та в явном замешательстве металась по комнате, то хватая со стола пустую бутылку из-под водки, то задергивая штору, то снова прижимая к лицу ладони. Увидев Машу, она застыла, как зачарованный удавом кролик. Но и Маша застыла тоже. Она смотрела на девушку, та смотрела на нее. Наконец Маша сказала:
– Уберите вы руки, ради бога, уберите руки от лица!
Девушка послушно отняла руки. Маша шумно вздохнула, вглядываясь в ее лицо, сделала шаг в ее сторону, и девушка испуганно метнулась к окну. Оттуда она глянула на гостью, как смотрит на собаку кошка, собирающаяся взобраться на дерево.
– Что это с вами? – пробормотала Маша.
– Что? – сипло спросила девушка.
– С лицом у вас что? Когда вы успели?
– Я? – Девушка провела пальцами по своему избитому лицу и неуверенно ответила: – Вчера.
– Что «вчера»?
