– Ну и имечко, – заметила Мария. – Значит, все уладилось?
Настя приоткрыла глаза и посмотрела на нее загнанным, измученным взглядом.
– Ничего не уладилось. Мой жених мертв. Его убили во Владивостоке семнадцатого мая. Зарезали и обокрали.
Мария онемела. Она больше не решалась перебивать, а Настя, сказав самое главное, уже не останавливалась. Она сообщила о том, как внезапно бросил ее возлюбленный, о том, как она случайно узнала о его смерти, как потом встретилась с отцом его жены, к тому моменту покойной… А эта жена – та самая женщина, которая повесилась в кафе.
Мария все больше нервничала. Она сидела как на иголках, особенно ее резануло слово «жена».
– Они были официально женаты? – не выдержала она, наконец.
– Да. Совершенно официально.
– Но он с ней не жил?
– Николай жил со мной.
– Постой. Ты хочешь сказать, что этот пес и эта женщина…
У нее чуть не вырвалось имя Юлии, но она вовремя остановилась.
– Что они в тот вечер случайно оказались в одном месте? И оба имели отношение к твоему жениху?
– Вот это и мучает меня, ужасно мучает, – пробормотала Настя. – Иногда мне кажется, что я сама свела себя с ума. Если долго думаешь об одном и том же, это начинает перерастать в психоз. Ну как это могло случиться? Москва огромна, сколько в ней кафе? Но пес два года назад пришел именно туда, а женщина месяц назад решила покончить там с собой. Ты что-нибудь можешь объяснить?
Мария покачала головой. У нее в висках остреньким молоточком стучало одно слово: «Жена, жена, жена…» А Борис говорил, что Юлия была одинока. Стало быть, лгал? Или не знал? Нет, он не знал. Но почему она повесилась, если у нее кто-то был, кроме любовника? Хотя…
– Она могла повеситься, потому что муж ее бросил, – сказала наконец Мария.
– Нет. Они давно были чужими людьми. Тут какое-то другое объяснение, но его у меня нет. Я пытаюсь понять одно – как они оказались в одном месте?
Настя полезла в сумку и достала потрепанную книгу без обложки.
– Вот карта Москвы, в масштабе один к тридцати двум тысячам. Мелковата, но другой нет. Вот видишь, на пятнадцатой странице – квадрат И-12. Это и есть улица, на которой ты живешь, вот тут на углу твой дом, а дальше – кафе.
Мария склонилась над картой.
– Дома не обозначены, но все равно, я поставила крестик там, где должно быть кафе. А вот страница тридцать восемь – та улица, где жил Коля, когда у него была собака. Совсем другой район. А вот центр – тут жила Юлия…
Настя перелистала карту, указывая на поставленные красным маркером крестики и закрыла ее.
– Это все в разных местах. Собака каким-то образом пересекла полгорода и оказалась в кафе. Два года спустя тот же номер проделала Юлия и оказалась там же. Совпадение?
– Тебе надо поступать в юридический, – с напускной беспечностью сказала Мария. – Ты-то сама как попала в кафе?
– Отец Юлии сказал, где все случилось. Я пришла, чтобы что-то выяснить.
– О ней?
– О Коле, – Настя спрятала карту в сумку. – На нее мне наплевать. Я знаю одно, они умерли почти в одно и то же время. Разница всего в двенадцать дней. А такое уже никак случайностью не назовешь.
Мария была вынуждена с ней согласиться. Она поглядывала на часы: в любую минуту мог позвонить Борис, а она совершенно не одета. Он же сказал, что ненавидит копуш…
– Сочувствую, что ты потеряла жениха, – сказала Мария, убирая со стола кружки, свою пустую и Настину нетронутую. – Но чем я могу помочь?
– Ничем, – Настя встала. Взгляд у нее был отсутствующий. – Я думала узнать от тебя хоть что-то. Но теперь… Это совершенно неважно, где ты раньше видела Юлию. Какая разница? Глупости. И мне даже все равно, как в это кафе попала Юлия. Я хочу знать, как туда попал пес?
– Это так важно? – Мария уже провожала гостью к дверям. Точнее, деликатно выпроваживала, следуя по пятам.
– Для меня важно. Потому что Коля любил собаку, а пес пропал. И потом эта Юлия… Она уже тогда, два года назад, не жила с Колей постоянно, а только приходила на квартиру поскандалить. Она видела там Владика. Неужели она не узнала его в кафе и он ее не узнал?
Мария ответила, что за два года собака вполне могла забыть даже собственного хозяина, не то что приходящую время от времени хозяйку. Ну, а что касается женщины… Когда задумано самоубийство, можно не заметить не только знакомого пса, но и кое-чего поважнее. Настя не стала спорить. Она безропотно вышла, стала спускаться по лестнице, и Мария, глядя ей в спину, подумала, что девушке в самом скором времени придется принимать антидепрессанты. Как ей когда-то, после развода.
* * *
Ее не слишком занимала история с собакой, но то, что сказала Настя о покойной любовнице Бориса, задело женщину очень чувствительно. Вечером, когда Борис приехал за нею, она была невесела, улыбалась натянуто и иногда даже не слышала обращенных к ней вопросов. Наконец он встревожился:
– Ты опять на что-то дуешься?
– Вовсе нет. Задумалась. А скажи, – она искоса взглянула ему в лицо, – Юлия… Она была замужем?
– С чего ты взяла? – лениво ответил он, поворачивая руль. – Поменьше о ней вспоминай.
Мария промолчала. Ей не терпелось рассказать то, что она узнала, но почему-то женщина чувствовала, что лучше сдержаться. Какое Борису дело до Настиного любовника? Да он мог и не знать, что Юлия была замужем. На всякий случай она решила это проверить.
– А где вы с ней встречались? – спросила она, слегка морщась от дыма: ее спутник курил почти без остановки, иногда зажигая одну сигарету от другой.
– Да что за интерес… – Он остановился. Было ясно, что Борис был готов сказать что-то резкое. – Где придется. В основном у меня.
– Но ты как-то говорил о ее родственниках. Ты был с ними знаком?
Борис не выдержал и в резкой, почти грубой форме попросил никогда больше не говорить с ним о покойнице. Хватит ему и того, что он пережил за последние недели. Теперь он хочет одного – все забыть, начать новую жизнь. Если Мария так глупа, что ревнует его к покойнице, – тем хуже. Значит, он ошибся в ней.
Во время отповеди женщина сидела, отвернувшись к окну. Его упреки были, может, и справедливы, но она предпочла бы другой тон. И Мария с грустью думала, что мужская нежность недолговечна, лишь до тех пор, пока объект внимания не сдаст позиций. А уж там, там…
– Хорошо, – сказала она после минутной паузы. – Я никогда больше о ней не заговорю. Просто так спросила.
– Ладно. Забыли.
Он остановил машину и указал на высокий подъезд, украшенный иллюминацией. Огни мягко мерцали в дымно-розовых сумерках.
– Здесь мы проведем ночь. Ты не против?
